Блоги

ЮРИЮ ДМИТРИЕВИЧУ ПОМИНОВУ,

ежегодное ПОЗДРАВЛЕНИЕ

Снова ветры по всей земле.

Снова вьёт по полям позёмка.

День рождения в календаре…

С ним поздравлю я Вас негромко.

С сыновьями, что Вам под стать,

В мир пришедшим опять ребёнком:

Будут внуки теперь писать

Жизнь свою по прямым колонкам.

И неправда, что жизнь прошла,

Впереди ещё много дела.

Ведь талантливой песнь была!

Перепойте потомкам смело.

 С уважением - Людмила Бевз, 22.02.2021 г.

   В этом году исполняется 100 лет сказке А.И. Цветаевой о девочках-великанах. Она была написана в начале 1921 года в Феодосии (в мае этого года Анастасия уже вернулась в Москву вместе с сыном Андреем и поселилась у сестры Марины в Борисоглебском переулке, 6).

   Жизнь в Крыму в годы гражданской войны была нелёгкой, скудной и просто опасной. Летом 1920 года был голод, Анастасия Ивановна с сыном спаслись благодаря тому, что друзья смогли устроить их в больницу Красного Креста, где они и пролежали два месяца. Тем не менее, Цветаева продолжала писать, и «Сказка про девочек-великанов», одна из трёх сказок, сохранившихся до наших дней – тому подтверждение. Она была опубликована лишь в 1994 году в небольшом сборничке «Сказки» (издание литературно-художественного музея Марины и Анастасии Цветаевых в городе Александрове, редактор Ст. Айдинян). Как вспоминала А.И. Цветаева в предисловии к этой книге, при аресте 1937 года погибли, кроме других рукописей, и сказки – «их было не менее двух томиков – волшебные, символические, восточные, татарские…»

   «Горечь одолевает меня, - писала Анастасия Ивановна. – Сколько их было… Где они все? Сожжены в НКВД? А за что?»

   К каким же сказкам отнести это повествование о девочках-великанах, используя классификацию самого автора? Наверное, к сказкам волшебным и символическим. Замечательно написал о ней в послесловии к книге Станислав Айдинян:

«Сказка эта, посвященная старшей сестре, Марине, в аллегорической форме рассказывает о жизни двух сестер, проведших вместе детство. Душевную высоту в сказке А. Цветаева художественно-символически преобразует в высокий рост девочек, в их «колдовскую» силу, в мощь голосов…

   Многое из реальности вплетено в эту сказку. Здесь и «Великаний мальчик», это не кто иной, как Владимир Оттонович Нилендер, — первая любовь сестер, о котором — в «Воспоминаниях» и в стихах М. Цветаевой. Здесь и психологические тонкости — отражение серьезности, несентиментальности дружбы меж сестрами, это достаточно выпукло дано в сцене прощания девочек-великанов. Подглавка «О гибели великанов» — конечно же о том, как погибали во время революции и после нее те, кто был умен и свободен духом. Это аллегория гибели дворянства и интеллигенции в терроре и начале репрессий. И — венцом сказки — пророчество, данное еще в 1921 году (!), о том, что жизнь их закончится вдали друг от друга, но что они почувствуют одна — конец другой. Так и было, так стало в 1941 году, когда растение, любимое Мариной — серолист, что было в кадке в бараке, на зоне, где отбывала срок Анастасия, всплеснуло, как в ветре ветвями, давая знать… в день смерти сестры…

   На моем экземпляре машинописи «Сказки…» рукою A.И. Цветаевой написано: «В долгой разлуке с Мариной, мне кажется, в 11 месяцев в Москве (в 1921-22 гг.) я ей это не читала и за границу не посылала, и Марина моей немного пророческой сказки о нас — не узнала…»

   Сказка состоит из восьми небольших главок: «Про детство Веги и Азы», «Про великаньего мальчика», «Что было в великаньей стране», «Как прощались великановы девочки», «О гибели великанов», «Про жизнь Азы», «Про жизнь Веги», «Про конец Веги и Азы».

   Как следует из послесловия Ст. Айдиняна, сказка совсем не детская – философская, аллегорическая. Но, как мы убедились на встречах с учениками школы № 43, посвящёнными творчеству А.И. Цветаевой, пятиклассники вполне адекватно и с большим пониманием воспринимают эту сказку. «Понятно, что писательница имела в виду не рост девочек, - сказал один серьёзный мальчик, - а их духовную высоту!»

Конечно, воспринимается эта сказка разными читателями по разному. К примеру, тем, кто хорошо знаком с биографией сестёр, историей семьи и особенностью их воспитания, о многом скажут такие фрагменты: «Они пели про всё, про что им хотелось…», «Они были совсем дикие, Вега и Аза, и, если уж сказать правду, то песни их и прыжки, словом всё, что они делали, - было совсем дикое», «Но они были не виноваты, им никто не объяснял, как надо себя вести – матери у них вовсе не было…, а отец – ну что же это за отец: великан!»

  Бабушка-колдунья (жизнь? судьба?) говорила девочкам, что трудно им будет на свете, таким большим и с такими добрыми сердцами…

   Страшные, фантастические картины рисует автор в главе «О гибели великанов»: «…Великанья кровь стекала в море и делала его бурым». Но если вспомнить, что происходило в Крыму в 20-е годы прошлого века, не такими уж фантастическими покажутся описания зверств людей.

   Крым времен гражданской войны, «первых лет красного террора» безжалостно описан Иваном Шмелёвым в «Солнце мёртвых». Некогда благодатный край голодал… Люди убивают друг друга за кусок хлеба… Мальчишки, как собачонки, грызут копыто лошади, которая пала еще зимой… 12-летняя девочка продает себя за один обед… Всемирно известный профессор, автор учебников, ходит в лохмотьях по базару и побирается…

Всё это видела и Анастасия Цветаева. Её воспоминания о тех страшных годах разбросаны по разным её произведениям и часто звучат в унисон шмелёвским картинам бедствия. В очерке «Сон наяву, а может быть явь во сне?» А. Цветаева так описывает 1919 год: «Те, что вошли в город от дачи Стамболи – справа, объявили амнистию, и мирно не знали о входивших от мыса Св. Ильи… слева. Амнистия? – Террор?.. их встреча. Ранее, чем сообразили первые, что происходит, вторые осмеяли и отменили амнистию…

Ночь… допрос пойманных амнистированных генералов и офицеров.

Допрос-приговор. Допрос-приговор. Очередь взятых в городе…»

   В «Солнце мёртвых» Шмелева: «В зимнее дождливое утро, когда солнце завалили тучи, в подвалах Крыма свалены были десятки тысяч человеческих жизней и дождались своего убийства. А над ними пили и спали те, что убивать ходят. А на столах пачки листов лежали, на которых к ночи ставили красную букву… одну роковую букву. С этой буквы пишутся два дорогих слова: Родина и Россия. «Расход» и «Расстрел» тоже начинаются с этой буквы. Ни Родины, ни России не знали те, что убивать ходят. Теперь ясно».

  Коллизия сказки, когда автор пишет о том, что младшая сестра оказалась «на юге», а старшая – «на севере», конечно, из реалий 20-х годов: Анастасия была в Крыму, Марина – в голодной послевоенной Москве. Сёстрам было так же одиноко и тяжело в разлуке, как сказочным героиням Веге и Азе.

  Письмо М. Цветаевой Е.Л. Ланну от 29  декабря 1920 г.: «Дорогой Евгений Львович! У меня к вам большая просьба: я получила письмо от Аси – ей ужасно живется – почти голод — перешлите ей через верные руки тысяч двадцать пять денег, деньги у меня сейчас есть, но никого нету, кто бы поехал в Крым, а почтой – нельзя. Верну с первой оказией: — Ради Бога!»

   Ему же – от 15 января 1921 г.: «…Получила за это время два письма от Аси… — несколько строк отчаянной любви по мне (нам!) и одиночества. – Ася! – Это поймете только Вы.

   Живет одна, с Андрюшей, служит – советский обед и 1 фунт хлеба на двоих – вечером чай – так чудесно и сдержанно – чай – и конечно без хлеба, ибо – если было бы с хлебом – так и было бы написано: с хлебом».

   В том же письме: «Вы нас мало знаете в быту: у того, кто нас любит – мы не просим, а те, кто нас не любит – не дадут… И эти – всегда на наивысший лад отношения – с первым любым приказчиком в кооперативе! – словом, с Асей будет то же самое, что со мной в 19 г. – весь город – друзья – Вавилонская башня писем – Содом дружб и Любовей – и ни кусочка хлеба!»

  А вот как аллегорически говорится в сказке о великом таланте старшей сестры: «Однажды ночью старшая, выйдя из дому, села на камень и стала петь. Никогда в великаньей стране не слыхали такого пенья…» И о великой тоске Марины по той, «настоящей», вымечтанной стране: «…настоящую страну не нашла и в своих тайниках, знала, что её на земле нет, но сказать это Азе, которая, быть может, ещё надеялась – не хватало великаньего духу».

   Грустно, пророчески и актуально звучит концовка этой философской  сказки, написанной ровно сто лет назад: «Может быть, на других планетах и есть ещё великаны, но на нашей уже наверное нет. И если какой-нибудь человек вам скажет, что он видел великана, знайте, что он вам рассказывает свой сон».

   «Сказку про девочек-великанов» можно перечитывать не один раз, и каждый раз находить в ней новые краски, оттенки и скрытые смыслы…

О. Григорьева.

Накануне Дня Благодарности, который отмечается в Казахстане 1 марта, Славянский культурный центр и Музей Анастасии Цветаевой провели 18 февраля мероприятие под названием «Семья Цветаевых-Трухачёвых в Казахстане». А начали мы эту встречу с письма-воспоминания младшей внучки А.И. Цветаевой – Ольги Андреевны Трухачёвой, которое она прислала из Америки в адрес музея:

Спасибо, Казахстан Северный!

«Павлодар, Северный Казахстан» - так писала бабушка и писали бабушке и нам все родные и друзья на конвертах и открытках. Казахстан –  моя малая Родина! Я родилась в Павлодаре. Семья приехала в Казахстан волею судьбы. Папа выбирал место, где могла бы жить вся семья вместе после его и бабушкиного освобождения в 1956 году. И прожили мы в Павлодаре 18 лет. Помню и часто снится. Снится Иртыш, дом, в котором я родилась, и наш двор и дом в Городке Молгорзавода, родные и друзья. Нашими соседями в Молгородке была семья Оспановых. Мы дружили с Таней, а с ее братьями Булатом и Муратом играли у нас во дворе. Их мама Кира Анатольевна была директором Молгорзавода. Помню их няню Фатиму. Осталась фотография , которую сделала бабушка у нас во дворе. На ней Таня Оспанова, Галя Рахленко и я - Оля Трухачева. За забором нашего Городка была казахская школа. Там всегда проходили выборы - это был наш участок. Мама и папа брали меня с собой. А напротив неё был продовольственный магазин, и мы все называли его «Казахским». Какие же вкусности там продавались! В детском саду у меня была подружка Гуля, красавица с длинными косами, а вокруг лица были кудряшки. Я завидовала ее косам. В старшей группе детского сада мы с ней спали на одной раскладушке - валетиком. С нами в школе училась Света Алтыбасарова, жила Света недалеко от Городка, почти на углу улиц Абая и 25 лет Октября. Вместе ходили в школу и из школы. И Света и Гуля были по разному красивыми.

У папы был друг Закен. Он был юрист и помогал папе с реабилитацией в Павлодаре. Приходы к нам Закена не забуду никогда. Они с папой устраивали для нас с Алёшей Ермаковым целые представления. Мы должны были отгадывать их исторические загадки. Хохотали вместе по часу. И когда мы уже жили в Москве, Закен с женой Розой и сыном приезжали к нам.

В нашей семье никогда не говорили о национальностях и со всеми дружили крепко.

Я сейчас живу далеко, но Павлодар и Казахстан всегда в сердце и в памяти!

И недаром первый в мире музей имени нашей бабушки - Анастасии Ивановны Цветаевой в Казахстане ! Спасибо Казахстану за историческую память и связь времён и народов!!!

Навсегда с любовью, Ольга Трухачёва.

10 февраля 2021 года, США.

    Приветствие О.А. Трухачёвой огласила директор музея Анастасии Цветаевой Ольга Григорьева:

Более 60 лет прошло с того времени, как в Казахстан приехала семья Цветаевых-Трухачёвых. Вспоминая это сейчас, думаешь, чем же стал Павлодар в том далёком 1957 году для Анастасии Ивановны Цветаевой? И первое слово, которое приходит на ум – свобода. После 17 лет лагерей и ссылок (с небольшим перерывом жизни после лагерей в Вологодской области), Анастасия Ивановна была свободна. Могла общаться, с кем хотела, переписываться со старыми друзьями, могла, наконец, просто сесть на поезд и поехать в Москву! Второе – воссоединение семьи. После многих лет разлуки она жила в семье сына: сноха, её сын Геннадий, старшая внучка Рита… А рождение в июле этого года младшей внучки Оли стало ещё одной радостью и ещё одной скрепой семейства. Наконец, именно в Павлодаре она взялась за главный труд своей жизни – «Воспоминания», будущие главы которых Анастасия Ивановна начала рассказывать Рите ещё в Пихтовке.

   Ещё задумываешься о том, что Анастасии Ивановне, когда она приехала в Павлодар, было уже 62 года. Но она нашла в себе силы начать жизнь заново! Потеряв все рукописи при аресте 1937 года, начать писать свой огромный труд и надеяться на то, что он будет издан… Писать рассказы, очерки, вести многочисленную переписку… В Павлодар ей писали Борис Пастернак, Павел Антокольский, Валерия Цветаева и ещё многие-многие адресаты, и эта переписка ещё ждёт своих исследователей. Поражаешься её целеустремлённости, работоспособности и оптимизму. Она прожила этой «новой жизнью» ещё 36 лет! И какими насыщенными, плодотворными, яркими были эти годы, начавшиеся в 1957-ом в Павлодаре! А ведь ещё был Кокчетав, подаривший потом рождение прекрасной повести «Старость и молодость». Казахстан не только приютил – стал родным домом, дал возможность творить, вдохновлял на новые произведения.

   На встречу мы пригласили того самого «Алёшу Ермакова», друга детства Ольги Трухачёвой, которого она вспоминает в своём письме. Алексей рассказал много новых интересных подробностей о дружбе с Олей Трухачёвой, общении с Андреем Борисовичем и Анастасией Ивановной.

Председатель Славянского центра Татьяна Ивановна Кузина говорила о том, как важно хранить память предков, память о тех людях, кто оставил яркий след в истории области, и быть благодарным всем им за незабываемые жизненные уроки.

Атмосферу тех лет помог представить наш старый фотоальбом, где собраны фотографии Павлодара 50-60-х годов прошлого века.

Эта книга принадлежала семье Цветаевых-Трухачёвых:

А раритетами и гордостью музея являются оригиналы павлодарских снимков, подаренных нам в своё время О.А. Трухачёвой. Часть этих фотографий сделана самой Анастасией Ивановной, и на многих из них – автографы писательницы.

   Каждый из присутствующих рассказал, какую роль сыграл Казахстан в судьбе их семьи, как благодарны люди разных национальностей гостеприимной казахской земле!

В преддверии прекрасного весеннего праздника – Дня благодарности – мы, сотрудники музея А. Цветаевой, говорим СПАСИБО Ассамблее народа Казахстана, нашему Дому Дружбы и родному Славянскому центру за возможность работать, творить, исследовать и пропагандировать творчество замечательной русской писательницы Анастасии Ивановны Цветаевой!

Фонды музея Анастасии Цветаевой пополняются не только книгами, но и неизвестными ранее фотографиями писательницы.

Недавно в переписке с Т.Н. Жуковской, внучкой поэтессы Аделаиды Герцык, я спросила Татьяну Никитичну, есть ли у неё снимки А.И. Цветаевой, ведь они много лет общались. Татьяна Никитична вспомнила, что в 1987 году при одном из посещений Анастасии Ивановны их фотографировал известный фотограф, журналист, краевед, коллекционер Михаил Валентинович Золотарёв и дала его адрес. Михаил Валентинович быстро откликнулся и прислал нам 11 фотографий, которые можно считать эксклюзивными – ранее они не печатались.

Мы безмерно благодарны Татьяне Никитичне и Михаилу Валентиновичу за эти снимки!

Помещаем три из них на сайте. А распечатанные фотографии посетители смогут увидеть в музее после снятия карантина.

А.И. Цветаева и Т.Н. Жуковская

У Анастасии Ивановны Цветаевой. Воскресенье, 8 февраля 1987 г.  

Жуковская Татьяна Никитична с сыном Алёшей, Жданов Николай Николаевич, Варакута Надежда Ивановна, А.И. Цветаева.

Фотографии М.В. Золотарёва.

Наконец пришли в музей две долгожданные бандероли от нашего друга из Москвы Ирины Дмитриевны Карташевской!

В музее есть несколько изданий главной книги А.И. Цветаевой – «Воспоминания». Но до сих пор не было у нас самого полного издания, подготовленного Станиславом Айдиняном –  двухтомника, выпущенного в издательстве «Бослен» в 2008 году. В аннотации к двухтомнику говорится: «В настоящем издании мемуары А.И. Цветаевой впервые приходят к читателю без купюр, которые ранее были сделаны по разным причинам, в том числе и цензурным. Не печатавшиеся материалы, примерно треть объёма книги, представляют собой расширенные описания-характеристики ряда персонажей (многие имена здесь названы впервые, а многие герои вообще впервые явлены), различных событий из жизни семьи Цветаевых. Поэтому читателю, даже хорошо знакомому с «Воспоминаниями», будет далеко небезынтересно прочесть их новую редакцию и открыть для себя малоизвестные или вовсе неизвестные факты…»

Надо ли говорить о том, насколько интересен и просто необходим этот двухтомник для работы музея Анастасии Цветаевой!

Ещё один двухтомник, благодаря И.Д. Карташевской, пополнил наши фонды, и он нам по-особому дорог! Это стихи и переводы Евгении Филипповны Куниной, близкой подруги А.И. Цветаевой. Двухтомник «Столетие открытий» вышел в свет в этом, 2021 году в Москве, в издательстве «Юрайт» под редакцией М.М. Кунина. Этому изданию мы посвятим отдельную встречу в нашем музее!

Особенно приятно, что в книгу вошло стихотворение, рукопись которого хранится в Павлодаре (Памяти А.И. Белецкого), и Михаил Кунин во вступительном слове выражает нам благодарность за предоставление этого материала.

Ещё одна книга, которой не было в нашем фонде – это книга-воспоминание Галины Пухальской «Встречи с А.И. Цветаевой», она была выпущена в Ставрополе в 1996 году. Издание вдвойне ценное, так как Ирина Дмитриевна прислала нам свой экземпляр, подписанный автором: «И. Карташевской на память о часах, проведённых под гостеприимной крышей на квартире Анастасии Ивановны. Г. Пухальская».

Книга Елены Камбуровой «Совсем другая песня» - тоже новинка. Несомненно, она найдёт своих благодарных читателей. К книге прилагается диск с песнями в исполнении Елены Камбуровой, в том числе на стихи Марины Цветаевой, Мандельштама, Блока и других поэтов. Эти песни, конечно, будут звучать на наших тематических встречах.

Эта книга дорога нам ещё и потому, что Елена Антоновна входила в круг друзей А.И. Цветаевой, и в одной из глав ("Все мы немножко лошади". Мои звери) она вспоминает о встречах с писательницей, которая так же страстно любила животных.

"Однажды, уже переехав ближе к метро "Проспект Мира", я пришла с Виточкой (собака Е. Камбуровой - О.Г.) в гости к Анастасии Ивановне Цветаевой, которая жила неподалёку. Она открыла дверь и, увидев Виту, просияла так, будто ей делают щедрый подарок. Пригласив меня войти, Анастасия Ивановна обратилась к собаке: "И вы проходите, пожалуйста", Я спросила: "А почему на "вы"?" - "А я их всех на "вы" называю", - ответила она. У неё есть книжечка "Непостижимые", где собраны рассказы о животных, о которых она пишет с огромным состраданием и уважением. Так же относилась к животным и её сестра Марина Цветаева".

Мы безмерно благодарны Ирине Дмитриевне за эти щедрые подарки! С такими меценатами музей живёт и развивается!

К таким верным и бескорыстным друзьям музея относится и известный цветаевед Борис Мансурович Мансуров, который прислал нам свою новую книгу «На Цветаевской стезе» (Москва, Альтекс, 2020). Книга посвящена памяти друга, родоначальника Цветаевских костров Александра Васильевича Ханакова. Здесь собраны статьи и доклады автора, опубликованные в различных журналах и сборниках за 20 лет участия Б. Мансурова  в Цветаевских кострах и служения выдающемуся поэту Марине Ивановне Цветаевой. Этой книге мы тоже посвятим отдельное заседание в музее!

СПАСИБО ДАРИТЕЛЯМ!

ГЛАВНОЕ – МЫ ВСЕ ВМЕСТЕ

Знакомьтесь - Хлопаева  Лариса Валерьевна, мастерица-рукодельница, 50 лет, замужем, имеет троих сыновей, живёт в городе  Павлодаре. Сегодня, в период жёсткого карантина, наш разговор прошёл, употребляя новомодное слово, он-лайн.

           Лариса Валерьевна, когда Вы осознали своё призвание – творить?

Так уж сложилось, что мне всегда нравилось что-то делать своими руками. В семье были хорошие примеры и «первые учителя» - это мама и баба. Папа и мама приехали в город Павлодар в шестидесятых годах на стройку. Здесь они познакомились; здесь родились я и мой брат. В начальной школе меня родители стали оставлять на все летние каникулы у бабушки - Ревякиной Марии Михайловны, в Алтайском крае. Она умела практически всё: ткала половики, пряла пряжу, вышивала, вязала, шила и не стеснялась учиться чему-то новому. Ей, наверное, было лет 60, когда она освоила  стиль «макраме», и меня этому тоже научила. Первые уроки вязания, конечно же, дала мне бабушка. И первое мое изделие было - носки. Как говорится, от петельки к петельке, от изделия к изделию пришёл ко мне опыт. Освоив вязание, я начала пробовать шить, вышивать, вязать в стиле «макраме».

        Каково Ваше отношение к людям, не знающим, чем себя занять?

Меня всегда удивляют люди, которые не знают, чем себя занять или какое хобби найти. Сейчас площадка для творчества просто огромная – это и большое количество специализированных магазинов, сайтов, интернет-магазинов, не надо покупать журналы, всё можно найти в интернете: описание, мастер-классы, рекомендации. Главное - желание и немного свободного времени.

          У Вас трое сыновей. Сложно ли заниматься любимым творчеством?

Конечно, когда дети были маленькие, о творчестве речь не заходила, но, и тогда, вязались носочки, шарфики; делала вместе с детьми поделки в детский сад и школу; открытки для бабушек и папы.Сыновья растут и мужают, времени для рукоделия становится больше, да и желание творить своими руками с каждым годом увеличивается.

 Сегодня в магазине можно купить практически всё: выбор подарков к различным праздничным датам широкий… Как выживают на экономическом рынке ремесленницы?

Да, это так, но в предлагаемом ассортименте нет изюминки, пропадает индивидуальность. Вот и начинаешь придумывать, «подсматривать» идеи. И когда во всём мире «случился» карантин и магазины стали закрываться, то большинство людей побежало в магазины за гречкой и туалетной бумагой, а я (да и большинство мастериц) побежала  за пряжей и нитками. Я точно знала, чем я займусь на самоизоляции.

 Лариса Валерьевна, вы упоминали о маме…

Конечно, я хочу вспомнить свою маму – Хлопаеву (Русских) Светлану Яковлевну. Она всегда с готовностью откликалась на все мои просьбы и желания; покупала пряжу и ткани, хотя в 80-е годы это было и практически, и финансово сложно. Мама не боясь, что я всё испорчу, доверяла мне посильные творческие задания. А я ведь портила, но ни разу не услышала в свой адрес и слова упрёка. Только одобрение и восхищение, когда у меня что-то получалось. Моя мудрая мама понимала, что ни один опыт не приходит без ошибок и неудач.

 Помогает ли Вам творческое рукоделие в сложных жизненных ситуациях?

Любовь к рукоделию помогла мне в 90-х годах, когда уже я стала мамой. В тот период – ни денег, ни товаров в магазинах. Вот тогда умение вязать, шить или перешивать сильно выручило. Да, и вообще, рукоделие всегда выручает. К примеру, в прошлом, 2020 году, в период карантина умение что-то делать своими руками спасло от депрессии многих людей.

 Чем Вы ещё занимаетесь кроме вязания и шитья?

Делаю необычные букеты из конфет, сладостей, шишек, орехов и других продуктов питания; Пасхальные  и  Рождественские венки и многое другое. Интересы мои разносторонние, но есть и нереализованные идеи…

 Где находите полезное применение своему ремесленному творчеству?

В феврале 2020 года вступила в Павлодарский клуб «28 петель», члены которого вяжут из чистой шерсти крошечные носочки, шапочки, жилетки и покрывальца для недоношенных детей. Могу с гордостью поделиться, что в 2020 году передала в клуб шесть комплектов изделий и познакомилась с интересными рукодельницами.

          Думается, что как у человека творческого, у Вас должно быть особое отношение к праздникам?

Вы угадали! Как же  я люблю праздники! В каждом празднике - свой дух, своё настроение, свои традиции, свои эмоции. Все праздники у нас семейные! И первая традиция - оформить квартиру необычно. Если на Рождество и Пасху мы посещаем  Павлодарский храм с обязательными приношениями, то на  Масленицу у нас припасены  самовар, лоскутные салфетки, чугунные казанки-горшки, доставшиеся от бабушки, деревянные ложки, варёные яйца в ярких разноцветных шапочках, связанных к  празднику.  И, конечно же, все дни рождений проходят по-особенному: торт из сникерсов или киндер-сюрпризов, «сладкий» плакат-поздравление, банер на стену в виде открытки, например, к 16-летию старшего сына, или футболка для именинника к 16-летию среднего… И всё делается своими руками.

 От Вас веет теплом и приветливостью. Чувствуется признательность и привязанность ко всем своим домашним. Скажите, а как поддерживает Вас семья?

Вот кому надо сказать «огромное спасибо!», так это моей семье, моим «мальчишкам»: супругу Лобко Михаилу Юрьевичу и сыновьям - Глебу, Захару и Матвею. Все мои, даже бредовые идеи, мужественно ими поддерживаются. Мы вместе собираем шишки, когда путешествуем; привозим интересные камни, коряги, орехи, если едем за город.  И никогда не ропщут, если я придумала что-то склеить, сконструировать  или оригинально поздравить одного из членов семьи. А как радует, когда сыновья  придумывают свои идеи, и мы можем их воплотить. Поддержка в семье, поддержка близких и родных очень приятна, важна и вдохновляет на новые идеи. Но семья поддерживает меня не только в творчестве. Мы с супругом стараемся привить детям любовь к природе, родному городу. Если мы выезжаем на природу,  всегда убираем мусор за своей семьёй, а чаще всего не только за своей… Участие в городских субботниках для нашей дружной семьи – ещё одна традиция. В 2020 году по приглашению Центра волонтёрской деятельности АНК Павлодарского региона приняли участие в Международном экологическом проекте по очистке природы от загрязнения.Наш семейный «портфолио» изобилует всевозможными поощрениями за участия в конкурсах декоративно-прикладного искусства; за социальное партнерство; за участие в различных семейных фестивалях. Горжусь вниманием к нам со стороны Попечительского совета Духовного управления мусульман Казахстана; ОО «Отраслевой профсоюз работников сельского хозяйства Павлодарской области»; ТОП «Профсоюзный центр Павлодарской области»; Секретариата Ассамблеи народа Казахстана Павлодарского региона.

Наверное, и от творчества хочется иногда отдохнуть… Чем заполнена Ваша жизнь в такие периоды?

Моя любовь - Славянский культурный центр Павлодарской ассамблеи, которому в этом году 25 лет. Выросли дети, и мы пришли в русский класс, которым руководила (ныне покойная) Ирина Борисовна Петрова. Пришли…так и остались. А какое количество замечательных, увлечённых и интересных людей здесь живёт, да-да живёт. Все делятся своими знаниями, опытом, мастерством. Это и Колодина Н.А., общественный  хранитель библиотеки «Дар России Казахстану» с неизменными помощницами Коновальчук Ольгой Евгеньевной, Паниной Татьяной Михайловной, Рудишевой Галиной Александровной. И Елена Вайберт, неизменный помощник в проведении «Тотального Диктанта» по русскому языку. И сёстры Николаева Зинаида Петровна и Вдовкина Вера Петровна, руководители волонтёрского Клуба мастериц.

 Что Вы считаете главным в жизни?

Главное – не быть пассивным и не обижаться на окружающих и жизнь.  Я занимаюсь тем, что люблю; что делает мою жизнь и жизнь  самых близких и дорогих мне людей насыщенной и интересной. Главное – мы все вместе и мы открыты этому миру.

                Интервью взяла Людмила Коняхина,

                член Союза журналистов Казахстана

В музее А. Цветаевой мы не раз говорили о творчестве Осипа Эмильевича Мандельштама, читали его стихи; стихотворения Марины Цветаевой, посвящённые этому замечательному поэту; страницы из «Воспоминаний» А.И. Цветаевой о Мандельштаме. В разделе «Молодость» (часть первая) Анастасия Ивановна посвятила ему целую главу. Глава 8 – «Осип Мандельштам и его брат Александр» (общение с братьями летом 1915 года в Коктебеле). «…Передо мной в чём-то сером – тоненький силуэт. Голова поднята, он читает стихи. Я его на всю жизнь запомню. Из-под лёгкой гардины от ветра трепет свечей. Шум волн…»

130-летие со дня рождения поэта мы решили отметить прослушиванием аудиозаписей из нашего фонда.

Несколько лет назад Галина Яковлевна Никитина, биограф А.И. Цветаевой, сделала бесценный подарок нашему музею. Она подарила 40 (!) магнитофонных кассет с записями бесед с Анастасией Ивановной; теле- и радиопередач, связанных с ней и её окружением; выступлениями известных цветаеведов.

Лариса Ивановна Деркунская атрибутировала эти кассеты, распределила по темам; с помощью Татьяны Сергеевны Корешковой они были отцифрованы.

Среди них есть и кассета с записью передачи 1992 года, посвящённой Осипу Мандельштаму, с участием А.И. Цветаевой:

Звучат здесь стихи Мандельштама, рассказ о его биографии. Подробности о гибели поэта и месте его захоронения поведал известный краевед из Владивостока Валерий Михайлович Марков.

А.И. Цветаева говорила: «…Когда я узнала о том, что он попал в Воронеж, потому что написал стихи о Сталине (стихов этих я не читала), что он был арестован, я пожалела его… Не нужно было этого писать, это не его область – политика, как только в эту политику вмешаешься… Не вмешиваешься, и то уезжаешь далёко…»

А уж после таких стихов поэт поехал очень далеко…

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.

На каждой встрече, посвящённой Мандельштаму, звучат песни на его стихи в исполнении автора-исполнителя Ларисы Новосельцевой:

Соединясь с музыкой, как волшебно и провидчески звучат эти строки, написанные поэтом в Воронеже в 1937 году…

О, как же я хочу,

Не чуемый никем,

Лететь вослед лучу,

Где нет меня совсем!

А ты в кругу лучись,-

Другого счастья нет,

И у звезды учись

Тому, что значит свет.

Он только тем и луч,

Он только тем и свет,

Что шепотом могуч

И лепетом согрет.

И я тебе хочу

Сказать, что я шепчу,

Что шепотом лучу

Тебя, дитя, вручу.

Сегодня речь пойдёт ещё об одном персонаже из окружения А.И. Цветаевой – замечательной певице, переводчице, писательнице Татьяне Ивановне Лещенко-Сухомлиной.

О ней мы уже говорили на одной из музыкальных встреч в музее, слушали пластинки с романсами в её исполнении, смотрели фрагменты из документального фильма «Мне 90 лет, ещё легка походка…» (реж. М. Голдовская). Наверняка все, смотревшие фильм, помнят эти кадры общения А.И. Цветаевой с Е.Ф. Куниной и Т.И. Лещенко-Сухомлиной, проникновенное пение Татьяны Ивановны…

А поводом для новой встречи с творчеством Т. Лещенко-Сухомлиной 

послужила книга, которую подарила музею Лидия Семёновна Прохорова. Это дневник-воспоминания «Долгое будущее»:

Фрагменты из этой книги были опубликованы ранее в сборнике «Доднесь тяготеет» (воспоминания узниц ГУЛАГа), эта книга тоже есть в нашем фонде.

Что поражает при прочтении дневника Т. Лещенко-Сухомлиной – это количество общих знакомых и друзей Татьяны Ивановны и Анастасии Ивановны за всё время их долгих жизней, хотя встретились они уже на закате дней… Причём, зарисовки и характеристики этих общих знакомых часто добавляют важные штрихи к образу людей, знакомых нам по Цветаевской биографии.

К примеру, Борис Михайлович Зубакин, сыгравший огромную роль в судьбе А.И. Цветаевой. Вот запись Т. Лещенко-Сухомлиной:

«1937 г., 4 марта

У Цаплина (в то время муж Т. Лещенко-Сухомлиной – О.Г.)появились свои друзья: некто профессор Зубакин. Милейший человек, поэт-импровизатор и философ. У него упоительно красивая жена Елена Михайловна, женственная, изящная блондинка, актриса Малого театра. Зубакин пришёл в мастерскую к Цаплину и приволок с собой большого, выше себя, деревянного фавна, очевидно, работы крепостных. Изумительный фавн! Остановившись в дверях мастерской, Зубакин сымпровизировал в честь Цаплина целую поэму. Цаплин прослезился, обнял с благодарностью Зубакина – и они подружились. У Зубакина приятное русское лицо, большой аристократический нос, но он крошечного роста. Очень образован, культурен и обаятелен. Он искренно восхищается скульптурами Цаплина, приходит каждый вечер…»

А это запись после ареста Б.М. Зубакина:

«1 августа. Абрамцево

Вести дневник больше не буду.

Зубакин исчез. Говорят, и Елена тоже…»

                                                        ***

Но, прежде чем говорить о других общих знакомых, узнаем вначале краткие биографические данные Т. Лещенко-Сухомлиной, фрагменты её удивительной биографии:

Татьяна Лещенко родилась вместе с братом-близнецом Юрием 19 октября 1903 года в Чернигове в дворянской семье Лещенко. Отец — Иван Васильевич учёный-агроном, мать — Елизавета Николаевна, пианистка. Татьяна поначалу училась в Пятигорской гимназии, затем окончила Екатерининский институт благородных девиц. Октябрьская революция и Гражданская война застали семью в Пятигорске и полностью изменили её жизнь. В Гражданской войне погиб Юрий. Горе и разруха заставили искать пути выживания.

В 1922 году Татьяна Лещенко уехала в Москву. Выручило знание иностранных языков. Она стала давать уроки русского языка приезжавшим в новую советскую Россию иностранцам. Так познакомилась с американским юристом Бенджамином Пеппером (1897—1969), за которого летом 1923 года она вышла замуж, а через год, в 1924, уехала с мужем в Америку, где закончила Колумбийский университет (отделение журналистики), вступила в американскую гильдию актёров (профессиональный союз). Познакомилась с русским скульптором Дмитрием Филипповичем Цаплиным (1890—1967); развелась с американским мужем и стала женой Цаплина, в 1931 году родив в Париже дочь Алёну (Веру Цаплину).

В начале 1930-х Татьяна Ивановна возвращается в Россию. Опять выручило знание иностранных языков. В поисках заработка она становится профессиональным литературным переводчиком. Первая большая литературная работа — перевод романа Д. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей» в 1932 году.

Родился сын Иван (от журналиста Луиса Фишера), но жилищный вопрос не решен. Лещенко живёт в доме творчества «Абрамцево» и ходатайствует о получении квартиры. Нерешенный жилищный вопрос заставляет её постоянно переезжать из Москвы в Ленинград. В эти же годы она серьёзно занялась вокалом.

С началом Великой Отечественной войны Татьяна Ивановна с семьей эвакуируется, переезжая с места на место. Но в сентябре 1943 года возвращается в Москву.

30 сентября 1947 года её арестовывают. Приговор: 8 лет ИТЛ по политической 58-ой статье. Её отправляют в Воркуту, где как актриса она попадает в Воркутинский лагерный театр. Но весной 1952 года Татьяну Ивановну переводят в лагерь-совхоз «Горняк» на должность ассенизатора. В  1953 году она получает инвалидность по болезни и этапируется вместе с другими инвалидами по пересыльным тюрьмам.

2 апреля 1954 года пришло освобождение с правом жить у матери в Орджоникидзе. Татьяна Ивановна вновь обращается к переводческой работе — берётся за роман У. Коллинза «Женщина в белом». В марте 1956 года по реабилитации вернулась в Москву. 31 декабря 1956 года вышла замуж за журналиста В.В. Сухомлина (1885—1963), вернувшегося на родину из эмиграции.

В последние годы жизни, оставшись вдовой, активно работала в архивах, встречалась со многими выдающими западными литераторами, произведения которых она переводила на русский язык. В эти годы она приобрела известность как исполнительница романсов и старинных песен, выступала с аккомпаниатором гитаристом Сергеем Чесноковым. Выступала с концертами на вечерах лагерной поэзии, исполняла собственные песни, проводила творческие вечера, записала пластинку романсов на фирме «Мелодия».

В 1989 Татьяна Ивановна подготовила первую, а в 1992 году завершила вторую книгу воспоминаний «Долгое будущее», где рассказала о своей судьбе и о тех, с кем сводила её жизнь. Скончалась в Москве 10 декабря 1998 года. Похоронена на кладбище в Переделкино рядом с мужем.

В «Архипелаге Гулаге» А.И. Солженицын упоминает Татьяну Ивановну Сухомлину в числе 257 «свидетелей Архипелага», «чьи рассказы, письма, мемуары и поправки использованы при создании этой книги».

Архив Т. И. Лещенко-Сухомлиной находится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Воспоминания о Воркуте находятся в отделе истории Воркутинского краеведческого музея.

Книги в её переводах постоянно переиздаются. В её переводах на русский язык новые поколения читателей знакомятся с классиками западной литературы.

Одна из фотографий в книге Т. Лещенко-Сухомлиной – портрет Жоржа Сименона с дарственной надписью: «Татьяне, у которой все таланты, включая талант дружбы. Любящий Жорж Сименон. Лозанна, 1979 г.»

                                                   ***

Итак, вот ещё персонажи, связывающие семью Цветаевых и Т. Лещенко-Сухомлину.

В книге А. Цветаевой «Неисчерпаемое» есть очерк «Певица Зоя Лодий». В жизни Т. Лещенко-Сухомлиной эта певица сыграла особую роль,

«1940 год. Москва

3 ноября

Я была на концерте Зои Лодий. Есть вещи, которые она поёт – лучше нельзя!

…После концерта Кунин представил меня ей. На другой день я была у неё, я не собиралась её петь, но… спела по её просьбе. Зоя Петровна сказала мне: «Какая культура! Подлинное дарование. Приезжайте ко мне в Ленинград. Вы будете жить у меня. Я с вами буду заниматься каждый день. Сделаем программу и покажем вас самым большим эстрадникам…»

И, действительно, поездка состоялась, Татьяна Ивановна жила в квартире знаменитой певицы. З. Лодий повезла её в театр эстрады и миниатюр, и после прослушивания Т. Лещенко взяли на работу…

                                                          ***

Не раз говорится в книге Лещенко-Сухомлиной ещё об одном певце – Доливо-Соботницком, ему посвящено отдельное замечательное эссе «Портрет Анатолия Доливо».  В «Неисчерпаемом» А. Цветаевой есть очерк и о нём: «Анатолий Доливо-Соботницкий».

                                                         ***

В той же книге «Неисчерпаемое» опубликовано эссе А. Цветаевой «О Тихоне Чурилине».

У  Лещенко-Сухомлиной:

«17 февраля 1941 г.

Звонила поэту Николаю Тихонову, в среду передам ему полученное мною письмо Тихона Чурилина об издании чурилинских стихов…

Тихон Чурилин оказался тем самым поэтом, который когда-то написал «Кикапу», а мы с Милкой Волынской в 1922-1923 годах твердили эти стихи беспрестанно».

Автор цитирует это стихотворение Чурилина, в котором упоминается «Мэри». А в сноске написано: «Мэри – это Марина Ивановна Цветаева, которая в ту пору совместной ранней их молодости очень была влюблена в Тихона. «Вёрсты» посвящены ему – он в стихах о разбойнике». Говорится о Чурилине и на многих других страницах «Долгого будущего».

                                                           ***

С актёром, режиссёром Юрием Завадским общались и Марина, и Анастасия  Цветаевы.

Из дневников Т. Лещенко-Сухомлиной:

«… Юрий Александрович Завадский после Абрамцева, где он порой возникал передо мной как тень и даже катал меня и Алёнушку на лодке, очень красив! Он отлично читает Пушкина, чего другие не умеют, даже Качалов…

В Москве он читал мне Евгения Онегина наизусть – читает отлично, лучше Качалова. Пушкина надо читать п р о с т о , без ложного пафоса».

                                                           ***

Ещё один персонаж – критик Корнелий Зелинский, с которым общались после возвращения в Москву Марина Цветаева и её сын Георгий и который «зарубил» своей рецензией подготовленный Мариной Ивановной сборник стихов 40-го года. Ничего плохого Корнелий Люцианович лично Татьяне Ивановне не сделал, но характеристика его показательна: «В той же квартире (что и писатель Б.Н. Агапов – О.Г.) живёт К. Зелинский, критик с иезуитским лицом. В нём больше тонкости и, пожалуй, артистизма, чем в Агапове, но он нехороший человек. Циничен, лжив, бр… Что-то фальшивое, лицемерно-сладкое в лице и манерах».

                                                          ***

Неоднократно упоминается в книге Лещенко-Сухомлиной Марина Ивановна Цветаева.

Запись от 28 августа 1947 года:

«Я часто хожу к художнице Лидии Максимовне Бродской. Она перевела с итальянского книгу Вентури о художниках и подарила мне. У неё портрет Марины Цветаевой…»

В записи от 30 сентября 1958 года автор рассказывает о своей встрече с М.И. Цветаевой:

«В Париже году в тридцать первом Пильняк приходил в мастерскую Цаплина с Мариной Цветаевой. Марина Ивановна очень мне понравилась, она была вся пепельная какая-то, с милыми серыми глазами, просила видаться, но я вскоре уехала на Майорку. Больше я её никогда не видела. Но стихи её я давно знала и любила те, где про Манон Леско, Казанову…

Когда Тихон Чурилин сказал мне в тридцать девятом – сороковом, что видел в Москве, в трамвае, Марину Цветаеву и глазам не поверил! – я решила, что ему, верно, почудилось. А ведь она тогда действительно вернулась и в начале войны повесилась в Елабуге. Как жаль её!»

                                                         ***

Писательница, журналистка Ольга Елисеевна Колбасина-Чернова была тёткой мужа Т. Лещенко-Сухомлиной – Василия Васильевича Сухомлина.

Запись от 14 июня 1964 года:

«Жду в следующее воскресенье из Парижа Ольгу Елисеевну, тётку Василия Васильевича…

22 июня

Приехали… Ольгу Елисеевну от самолёта вели мы под руки – она очень старенькая, ей 81 год, хотя по паспорту «из кокетства» - 77…

23 июня

Ольга Елисеевна сказала, что привезла для нашего архива письма к ней Марины Цветаевой…»

Имя О.Е. Колбасиной-Черновой хорошо известно всем, кто занимается творчеством М. Цветаевой и изучает её биографию. Многочисленные и благодарные письма Марины Цветаевой, адресованные Ольге Елисеевне, сейчас опубликованы. Они познакомились и подружились в Чехии, где в 1923-1924 годах были соседями по дому в Праге. С осени 1924 года О.Е. Колбасина-Чернова жила в Париже. Узнав о намерении М. Цветаевой переехать в Париж, Ольга Елисеевна раздобыла ей денег на дорогу и предложила пожить у неё первое время. Цветаевой с девятимесячным Муром и 13-летней Ариадной Черновы отдали самую большую из трёх комнат их квартиры в новом доме. С ноября 1925 до конца апреля 1926 года Цветаевы-Эфрон там и жили…

19 августа Т. Лещенко-Сухомлина записывает:

«Ольга Елисеевна рассказывала мне про Марину Ивановну Цветаеву, с которой была очень дружна. Это она вызволила Марину в Париж и помогала ей, чем могла.

Я люблю её: она маленькая, беззащитная, и у неё добрые, чистые глаза…»

                                                       ***

Словом, было о чём поговорить Т. Лещенко-Сухомлиной при встречах с Анастасией Ивановной Цветаевой! Сколько общих знакомых, как переплетались их судьбы!

Автор «Долгого будущего» заканчивает свою книгу в записи от 6 марта 1965 года такими словами:

«…Передо мной ещё долгое будущее – так я предчувствую. Долгий период моей жизни завершён. Не хочу и не смею ничего зачеркивать из прошлого… Всё совершалось как-то само собой. Но в «минуты роковые» люди спасали меня своей добротой, порой единым словом или взглядом. Душа моя преисполнена великой благодарностью…

Счастье – жить!»

Анастасия Ивановна и Татьяна Ивановна были очень похожи своим неизбывным жизнелюбием. И всегда сжимается сердце, когда слушаешь в исполнении Т. Лещенко-Сухомлиной прекрасный романс на стихи Фёдора Сологуба:

…Широки мои поляны,

И белы мои туманы,

И светла луна моя,

И поёт мне ветер вольный

Речью буйной, безглагольной

Про блаженство бытия.

Про блаженство бытия…

                                                             О. Григорьева.

Славянский центр потрясён этой потерей. 8 января ушла из жизни Ирина Борисовна Петрова – замечательный, светлый, талантливый, любимый всеми нами человек, учитель русского отделения Школы национального возрождения им. К. Даржумана, руководитель молодёжного вокального ансамбля «Ярило». Она работала с молодёжью так зажигательно, так интересно, что они за ней шли с радостью, видя такую же молодую душу…

Всего 47 лет было нашей Ирине. Мы все молились за её здоровье… Коронавирус не щадит никого…

Светлая и вечная память.

Наши глубокие соболезнования родным и близким.

В Рождественский сочельник дорогой гость посетил наш музей Анастасии Цветаевой! Это Татьяна Алексенко, наша землячка, которая уже много лет живёт в Италии. Павлодарцы знают Татьяну как замечательного фотохудожника, её фотовыставки проходили в областном художественном музее, Доме-музее Багаева, областной библиотеке им. Торайгырова. И в каждый свой приезд она заходит в наш Цветаевский музей. Татьяна настолько прониклась Цветаевской тематикой, что в июле этого года, во время своего отпуска, они с мужем совершили путешествие по Цветаевским местам Италии: Генуя, Нерви, Сорренто…  Сколько интересных фотографий привезено из этого путешествия! И в Сочельник гостья принесла нам бесценные подарки!

Надо сказать, что в «Воспоминаниях» А.И. Цветаевой об Италии рассказывается в отдельной части в главе «Детство». Марина и Ася были в Нерви с ноября 1902 по май 1903 года. Этому городу посвящена замечательно иллюстрированная книга, которую подписала нашему музею известный цветаевед Августа Докукина, которая живёт в Италии:

 Здесь же автографы составителей книги:

Вторая книга тоже уникальна, это репринтное издание книги «Сердце» (1892 год), которую читала в Нерви Марина Цветаева!

Как пишет Анастасия Ивановна в «Воспоминаниях» - книга «из итальянской школьной жизни». Иллюстрации те же, что в первом издании:

Т. Алексенко привезла в музей морские камешки с того самого места в Нерви, где любили пропадать с друзьями Марина и Ася, любуясь морем, оно называлось «Маленькая Марина»:

А такого экспоната точно нет, и теперь уже не будет ни в одном Цветаевском музее. Дело в том, что в июле, когда Т. Алексенко была в Нерви, разбирались внутренние стены «Русского пансиона». И потому, что в это время там не было новых хозяев, а только рабочие, Татьяне удалось зайти внутрь. И рабочие, увидев, с каким трепетом она всё рассматривает и фотографирует, предложили: «А вы возьмите кусочек на память…» И вот этот кусочек стены в нашем музее.

Причём, бетон в верхней части – это более позднее наслоение, а бледно-салатовая часть - именно тех лет, когда в пансионе жили Цветаевы…

И ещё один уникальный экспонат. Немало строк в «Воспоминаниях» посвящено Рёверу – молодому, очень больному  немцу, с которым подружились Марина и Ася. Часто сёстры бывали у Рёвера в его маленькой комнатке под крышей. «…Наклонясь над стеклом керосиновой лампы, он жжёт папиросную бумажку, и её обугленное тельце, скрутясь чёрной скорлупкой – без веса, – лёгким облачком поднимается над горячим столбиком воздуха. «Душа летит! – говорит Рёвер, его худое, обтянутое кожей лицо жалобно освещено снизу. – Смотрите же, душа летит!»

Марина Цветаева первой увидела Рёвера мёртвым, лежащем в своей комнатке… Его смерть потрясла всех. Анастасия Ивановна подробно описывает эти скорбные дни.

Наша гостья побывала на кладбище Нерви, могила Рёвера не сохранилась. Но Т. Алексенко удалось найти копию свидетельства о смерти:

Рождество 1902 года Цветаевы встречали в Нерви. Живописно описание в «Воспоминаниях» этого вечера Сочельника. «Какой был счастливый вечер! Больше полстолетия прошло – а он жив! Как было светло от свечей и ламп! Сколько людей, какое дружество друг к другу! Как вылетали из-за занавески подарки – сколько радости, смеху, поздравлений! Где ещё найти такую огромную, шумную, весёлую, невиданную семью, со всех стран света собравшуюся!..»

«Больше полстолетия прошло…» - писала о том вечере Анастасия Ивановна. А сейчас прошло уже почти 120 лет, а он по-прежнему жив, этот вечер! Жив, благодаря удивительному таланту писательницы, воскресающей события и людей, передающей настроения и чувства.

Мы желаем вам, дорогие друзья, такого же радостного Сочельника и счастливого Рождества!

И ещё раз – огромное спасибо нашей итальянской гостье Татьяне Алексенко! Мы надеемся, что в скором времени сможем организовать в Павлодаре  выставку её фотографий «Цветаевы в Италии».

                                        О. Григорьева.

И вот по традиции, в день именин Анастасии Ивановны Цветаевой, уже в седьмой раз, встретились на Цветаевском катке активисты Славянского центра и Цветаевского музея. С утра городской градусник показывал минус 38, к двенадцати часам «потеплело» - всего 32! Но встреча на катке, как известно, состоится при любой погоде! Учитывая эпидемиологическую обстановку и погодные условия, в этом году каток прошёл без участия детей и молодёжи, но главное – мы встретились. Поздравили друг друга с седьмым Цветаевским катком, 8-летием музея А. Цветаевой и 25-летием нашего любимого Славянского центра!

В этом году мы пришли на каток с новым баннером. Спасибо Татьяне Ивановне Кузиной, Александру Пархоменко и Ольге Полстянкиной!

Конечно, вспоминали, как Анастасия Ивановна в юности познакомилась со своим мужем Борисом Трухачёвым именно на катке; как каталась на коньках уже в зрелом возрасте на павлодарском стадионе «Трактор»…

Как искорки любви и творческого горения сверкали на морозе бенгальские огни!

Пункт проката коньков при таком морозе, конечно, не работал, но наши асы во всей красе показали шедевры фигурного катания:

Ольга Григорьева рассказала о приветствиях, которые поступили от друзей музея А. Цветаевой из разных городов и стран:

Приветствие Цветаевскому катку в Павлодаре, 2021 год 4 января.

Дорогие друзья! Ни снег, ни мороз, ни вирус не остановили вас от встречи на катке! С такими людьми ни один вирус не выживет! Год был трудный, но вы, мы вместе!! Поздравляю вас с наступившим Новым годом и наступающим Рождеством!!! Мы все связываем с 2021 годом светлые надежды на будущее! Радости вам, благополучия, здоровья вам и вашим семьям!!! До будущих встреч. Ольга Трухачёва, США.

                                                          ***

Дорогие павлодарцы, цветаевцы! Поздравляем вас с 7-м Цветаевским катком! Как здорово, что даже трескучие январские морозы не становятся помехой вашим замечательным начинаниям и крепким традициям! Наверняка, дух Анастасии Ивановны витает где-то рядом с вами, и тоже совершает пируэты по звонкому льду, ведь она так любила коньки. И мы, кокшетауцы, мысленно и душою с вами, шлем горячий привет  от всех наших ценителей Цветаевской музы.

Руководитель открытого литературного клуба "BOOKPArnas", Рена Жуманова, Кокшетау.

                                                    ***

Дорогие друзья! О замечательной   вашей традиции проведения  Цветаевского катка  мы вспоминали накануне дня рождения писательницы  в краеведческом музее Сокола  на экскурсии " Коммунальная квартира", рассматривая  такие же коньки, какие были у Анастасии Ивановны Цветаевой. Очень надеемся, что и рядом с Цветаевским домом в Соколе когда-нибудь появится у нас каток и будет  такая возможность: поддержать память о  счастливой встрече Анастасии с будущим мужем Борисом Трухачевым, память о  силе духа писательницы, даже в преклонном возрасте сделавшей 17 кругов на московском катке. Движение - это жизнь, а лень физическая  несовместима с деятельной душой, с творчеством. И  скольжение  по льду  сродни полету.... Пусть  радость такого движения окрыляет вас сегодня! Седьмой Цветаевский  каток, восемь лет первому в мире музею  Анастасии Ивановны Цветаевой в Павлодаре! Вдохновения, открытий, свершений вам всем и встреч с друзьями! 

От имени всех вологодских цветаевцев, с уважением, благодарностью и теплом,

Елена Титова. Вологда.

                                                          ***

Дорогие друзья! Как замечательно, что традиция новогоднего катка в день именин Анастасии Ивановны Цветаевой  явно и окончательно утвердилась в Павлодаре! И эта традиция уже не боится ни морозов, ни вирусов! Мы, ваши друзья, в этот день мысленно с вами! Яркого солнца, гладкого льда и общей радости! Эльвира Калашникова, г. Александров, Владимирская область.

                                                          ***

Здравствуйте, дорогие павлодарцы! Я, как одна из многочисленных друзей А.И. Цветаевой, приветствую вас и поздравляю с Седьмым Цветаевским катком! Несмотря ни на какие «короны», будем продолжать эту традицию в память об Анастасии Ивановне и открывать следующие сезоны катков! В добрый путь по ледяной дорожке! Ирина Карташевская, Москва.

   Спасибо, дорогие друзья, за ваши тёплые слова! От них, действительно, становилось теплее!

Людмила Бевз прочитала своё стихотворение о Цветаевском катке:

Четвёртое вновь января,

Кружит в Павлодаре позёмка.

Слетают с календаря

Страницы с историей звонкой.

В потоке летящих листов

Мелькают и судьбы, и люди,

Ажурная роспись мостов,

Кипучая радуга буден.

Всё отзвук нашло в январе:

И Центр, что навеки с Россией,

И сайт, и друзья на катке

Цветаевой Анастасии.

Пусть молодость старших живёт,

Пусть юность беспечно кружится…

Мы добрую весточку шлём

Цветаевским светлым столицам!

   В честь 25-летия Славянского центра участники катка прокричали троекратное «УРА»!!!

Подарки начались на катке:

Александр Иванович Колодин вручил свою картину «Шамбала»!

А продолжились в самом музее:

Л.С. Прохорова и О.Н. Григорьева с подарками Славянскому центру. Такой сувенир с афоризмом А.И. Цветаевой украсит кабинет председателя СКЦ Татьяны Ивановны Кузиной:

Ко дню 25-летия центра тоже пришло немало поздравлений. Надеемся, что в скором времени мы сможем широко отпраздновать эту дату!

Внучка А.И. Цветаевой Ольга Трухачёва:

Дорогие друзья! Поздравляю всех с 25-летним юбилеем Славянского центра! Пусть всё вами исполненное поможет дальше жить!!! Пусть все задуманное на будущее исполнится! Пусть следующие 25 лет и далее удача сопутствует вам! Татьяна Ивановна, помню Вас и люблю! Вы подвижница, труженица , генератор идей и хранительница традиций !!! Творческих успехов , оптимизма, доброго здоровья вам всем и вашим семьям !!! С надеждой на встречи в будущем!

                                                         ***

Айнур Максутовна Сарсенбаева, заместитель председателя Ассамблеи народа Казахстана Павлодарской области:

Поздравляю Славянский культурный центр с 25-летним юбилеем! Вот уже на протяжении четверти века участники центра вносят неоценимый вклад в дело созидания мира и добра, укрепления толерантности  в нашем общем доме -  Республике Казахстан! Татьяна Ивановна, передайте всем участникам центра пожелания здоровья, благополучия, семейного счастья и всех благ! Мира и добра нам всем!

                                                           ***

А с наступившим Новым годом нас поздравил Елабужский Государственный музей-заповедник:

   Спасибо нашему фотолетописцу Елене Игнатовской за фотографии! Легко ли управляться с фотоаппаратом на 30-градусном морозе! Но Лена всегда на высоте!

             До новых встреч в наступившем 2021 году!

   Нелёгким и необычным был уходящий 2020 год. Несколько раз Дом Дружбы (а вместе с ним и наш музей) закрывался на карантин… Но, оглядываясь назад, мы радуемся – сколько удалось провести интересных встреч, значимых мероприятий, сколько новых друзей мы приобрели, какими ценными экспонатами пополнились фонды! Мы освоили новый формат онлайн мероприятий и стали больше дорожить «живыми» встречами, велась постоянная собирательская и исследовательская работа…

   А начинался год по традиции празднованием дня рождения музея и традиционным Цветаевским катком. 4 января 2020 года, в день именин Анастасии Ивановны Цветаевой, мы собрались на шестом Цветаевском катке, на центральной площади Павлодара. Была прекрасная тёплая погода, и наш каток был многолюден и весел! Было много молодёжи Славянского центра.

26 января в музее прошла презентация книги «Две сестры». Она была издана  в Москве к 125-летию А.И. Цветаевой и подарена павлодарскому музею с автографом от составителя – Муниры Мухаммеджановны Уразовой.

30 января в музее состоялась защита творческих работ, которые подготовили студенты Павлодарского Государственного педагогического университета за время своей производственной практики. Надо сказать, что это первый случай прохождения практики студентами-филологами в нашем музее, и мы были очень рады этому факту! В течение двух недель ребята работали с материалами музея, подготовили, а потом успешно защитили свои  интересные творческие проекты.

Насыщенным на события был февраль. 9 февраля в  актовом зале Дома Дружбы прошёл большой поэтический вечер, посвящённый 130-летию Бориса Пастернака. Организаторы – музей Анастасии Цветаевой (О. Григорьева) и библиотека Славянского центра (Н. Колодина). Самое активное участие приняла молодёжь Славянского центра!

   В феврале гостями музея  были ученики областной специальной общеобразовательной школы-интерната и студенты Высшего педагогического колледжа Павлодарского Государственного педагогического университета. Прошло мероприятие из цикла «Из фондов музея» -   «Патефонные пластинки Анастасии Цветаевой», подготовила его и вела Татьяна Сергеевна Корешкова, 

   22 февраля в Павлодаре состоялся Первый открытый песенный фестиваль «Эхо любви. Павлодар», посвященный Анне Герман - выдающейся польской певице, некоторое время проживавшей в Казахстане. Наш музей посетили директор этого фестиваля Ринат Дусумов и почетный гость фестиваля - Генеральный консул Республики Польша в Нур-Султане Юстина Дудар.

   Кстати, были в этом году в музее и другие высокие гости. Руководитель представительства Россотрудничества в Республике Казахстан Алексей Анатольевич Коропченко (Нур-Султан) вместе с сыном Анатолием осмотрел экспозицию музея, познакомился с наиболее интересными экспонатами.

Продолжалась дружба музея с нашей подшефной «цветаевской» школой № 43. В актовом зале школы 25 февраля прошла встреча по книге А. Цветаевой «Непостижимые».

   1 марта у нас был праздник – четыре тысячи единиц хранения зафиксировал музей Анастасии Цветаевой! Экспонатом с «круглым» номером стал легендарный и уникальный альманах «Тарусские страницы» (третий номер, 2011), присланный из Москвы Ириной Дмитриевной КАРТАШЕВСКОЙ.

   14 марта по православному календарю - первая родительская суббота Великого поста, день поминовения усопших. Именно в этот день мы решили провести вечер памяти, посвящённый цветаевцам, близким людям А.И. Цветаевой, ушедшим из жизни в 2019 году. Это Галина Яковлевна Никитина, Доброслава Анатольевна Донская, Татьяна Петровна Мельникова, Лилит Николаевна Козлова, Галина Ивановна Яворская, Марина Львовна Урусова.

    26 апреля прошла онлайн встреча «А.И. Цветаева в новых книгах её литературного секретаря Станислава Айдиняна».

   Традиционно 24 мая, в День славянской письменности и культуры, в музее состоялась читательская конференция, в этом году она была восьмой. Прозвучало много интересных докладов и сообщений.

Состоялось и ещё одно наше традиционное мероприятие – «Праздник детства», который проходит каждый год в Ленпарке в Международный День защиты детей, 1 июня.

    14 июня, на воскресной встрече в музее А. Цветаевой мы решили отметить столетие со дня появления шедевра любовной лирики Марины Цветаевой – стихотворения «Вчера ещё в глаза глядел…». 

    Отмечали несколько дней рождения и юбилеев. 1 июля, в день рождения Ольги Андреевны Трухачёвой, в музее была открыта интересная фотовыставка. Отметили мы день рождения председателя Славянского центра Татьяны Ивановны Кузиной и 85-летний юбилей активиста нашего музея Гуляры Шамилевны Чистяковой; 90-летний юбилей основателя музея русской поэзии и музыки в Вашингтоне Юлия Михайловича Зыслина.

   22 августа вспоминали день рождения сына А. Цветаевой Андрея Борисовича Трухачёва. В этот же день говорили о 120-летии со дня рождения Владимира Яковлевича Ионаса, юриста, доктора юридических наук, автора многих работ по авторскому праву, многолетнего друга А.И. Цветаевой.

   День памяти Марины Цветаевой отметили в музее 31 августа.

   Приходилось встречаться и не по плану, по грустному поводу. В этом году ушли из жизни Лев Абрамович Мнухин - легенда цветаеведения, один из тех, кто возвращал в литературу имя Марины Ивановны Цветаевой; Зоя Николаевна Атрохина -  первый директор Мемориального Дома-музея Марины Цветаевой в Болшеве; Ирина Александровна Антонова  - Заслуженный деятель искусств, президент и на протяжении десятилетий директор Музея изобразительных искусств в Москве, созданного Иваном Владимировичем Цветаевым… Им посвящались вечера памяти.

    27 сентября состоялся 16-й павлодарский Цветаевский костёр! В адрес нашего традиционного костра из разных стран и городов пришли многочисленные приветствия… На празднике выступали молодые павлодарские поэты и барды.

   Московский Дом-музей Марины Цветаевой и мемориальный Дом-музей Марины Цветаевой в Болшеве  (это отдел музейного объединения  "Музеи наукограда Королёв")  провели 26 и 27 сентября 2020 года Международную научную конференцию   "”О черная гора, затмившая – весь свет!” Вторая мировая война в судьбах Цветаевых-Эфрон и их окружения". В конференции приняла участие павлодарский поэт, журналист, директор музея Анастасии Цветаевой Ольга Николаевна Григорьева с видеодокладом «“Эхо дрогнувшей жизни”. Годы войны в жизни А.И. Цветаевой на страницах её книги ”Неисчерпаемое”».

   Продолжается творческая дружба музея с другими павлодарскими музеями и общественными организациями города. 4 октября коллектив музея Анастасии Цветаевой стал гостем павлодарского Дома географии, а 23 декабря мы побывали в Доме-музее Павла Васильева.

   13  октября в музее А. Цветаевой состоялось прослушивание уникальной аудиозаписи. Эта запись была сделана в начале 1993 года в квартире А.И. Цветаевой на Большой Спасской. В гостях у писательницы были Марина Урусова и приехавшая из Крыма Оксана Бузук, присутствовала постоянная помощница и друг Анастасии Ивановны Ирина Карташевская.  Диск с записью этой часовой беседы Марина Львовна Урусова подарила музею Марины и Анастасии Цветаевых г. Александрова. Главный хранитель музея Виктор Антонович Лехан преобразил его в электронный вид, а учёный секретарь музея Эльвира Борисовна Калашникова по нашей просьбе предоставила эту интересную запись нашему музею.

    А 24 октября мы отмечали радостное событие: наш музей Анастасии Цветаевой вместе с музеем истории города Кокшетау стал дипломантом Всероссийской историко-литературной премии «Александр Невский»! Это открытый ежегодный всероссийский творческий конкурс, по результатам которого присуждаются премии, носящие имя Святого Благоверного князя Александра Невского. Она была учреждена в 2004 году  и за прошедшие годы приобрела статус одной из самых престижных литературных премий России. Сейчас почётный Диплом украшает экспозицию музея.

    Несмотря на условия карантина, фонды музея Анастасии Цветаевой весь год продолжали пополняться интересными экспонатами и изданиями. Среди них:

Сборник материалов 9 международных Цветаевских чтений в Елабуге «Сквозь каждое сердце…»;

Книга «Тайны замка Арсин» (Москва, издательство «Лето»);

Брошюра Андрея Молчановского «Комментарии к новелле А.И. Цветаевой “Верочка Молчановская”»;

Книга Михаила Смирнова и Ольги Трухачёвой «Прошлое не умирает»;

Новый сборник стихов Ольги Григорьевой «Двадцатый», в который вошли, в том числе, и стихотворения Цветаевского цикла.

Всегда интересны материалы, которые присылает в наш музей Анастасии  Цветаевой Станислав Артурович Айдинян. С 1984 по 1993 годы он был литературным секретарём и редактором А.И. Цветаевой. Вот и в этот раз присланные фотографии, фотокопии материалов, книги очень содержательны и дороги для всех, кто интересуется творчеством замечательной русской писательницы.

Сенсационными стали для нас фотографии, которые пришли в октябре в Павлодар из Санкт-Петербурга. Их прислал Борис Израилевич Шульдинер – многолетний друг Анастасии Ивановны Цветаевой, а теперь и друг нашего музея.

Пополнил экспозицию чугунный утюг середины 20 века.

   Но продолжим список тематических встреч. 3 ноября встреча посвящалась творчеству поэта Юрия Бунчика (Нью-Йорк). 22 ноября: «По страницам «Воспоминаний» А. Цветаевой. О поездке сестёр Цветаевых на похороны Льва Толстого в ноябре 1910 года». 28 ноября отмечалось 140-летие Александра Блока. В этот день мы представляли книги из фонда музея А. Цветаевой, где говорится о величайшем поэте России. Прежде всего, конечно, это книга Марины Цветаевой «Стихи к Блоку». Этот сборник вышел в Берлине в 1922 году (у нас хранится репринтное издание, выпущенное московским Домом-музеем М. Цветаевой в 2011 г.).

   Музей продолжает изучать годы, проведённые Анастасией Ивановной в нашем городе, окружение писательницы. Составляется список людей, с кем общалась в это время А.И. Цветаева. Недавно этот список пополнила ещё одна фамилия: Рудольф Фольмер -  неординарный человек с необычной судьбой,  оставивший большой след в истории Павлодара. О нём шла речь в декабре.

   Завершились декабрьские встречи в музее традиционным мероприятием из цикла «Рождество в семье Цветаевых». В этом году наша встреча была необычной, потому что мы провели её совместно с литературно-художественным музеем Марины и Анастасии Цветаевых г. Александрова Владимирской области (директор Л.К. Готгельф), и называлось мероприятие «Рождество в Александрове». Учёный секретарь музея Эльвира Борисовна Калашникова выступила с видеообращением, в котором рассказала о том, как проходил этот праздник в Александрове в 1915 и 1916 годах. На экране демонстрировались старинные открытки зимнего Александрова… Мы очень рады, что в этом году продолжалась и развивалась наша творческая дружба с этим старейшим Цветаевским музеем России!

Вот таким насыщенным выдался этот год!

Будем надеяться, что и наступающий 2021-й порадует нас своими открытиями и подарками, новыми встречами и поездками!

Главное, всем – крепкого здоровья!

                                               Ольга Григорьева.

Радостная весть из Москвы!

24 декабря министр культуры РФ Ольга Любимова вручила почетные награды деятелям искусства. Церемония прошла в Бетховенском зале Большого театра.

Почётный член правления нашего Славянского центра, выдающийся режиссёр современности, сценарист, актёр, педагог, Народный артист Российской Федерации и просто всеми нами любимый человек – Владимир Иванович Хотиненко награждён Орденом Почёта!

Наши сердечные поздравления Владимиру Ивановичу!!!

Давняя многолетняя творческая дружба связывает Славянский культурный центр и музей Анастасии Цветаевой с единственным в мире Домом-музеем замечательного евразийского поэта Павла Васильева. Он родился 23 декабря 1909 года (по новому стилю 5 января 1910 года), по традиции день рождения поэта отмечается именно в декабре, поэтому вчера мы и пришли поздравить коллег и возложить цветы к бюсту поэта, установленному в уютном дворике музея.

 В Доме-музее ждал нас сюрприз – мы стали первыми зрителями нового замечательного получасового фильма «В скитаньях дальних сердцем не остынь…» (это строка Павла Васильева). Директор Дома-музея П. Васильева Закия Саясатовна Мерц рассказала об истории создания фильма, о том, как откликнулись на призыв и поучаствовали в съёмках васильеведы Владивостока, Хабаровска, Новосибирска, Омска, Рязани, Москвы.

(На кадре из фильма выступает Надежда Бронш, Омск)

В фильме звучало стихотворение П. Васильева «Снегири», поэтому символичен был сувенир от Татьяны Ивановны Кузиной:

Ольга Григорьева вручила свою новую поэтическую книгу «Двадцатый», в которой есть стихотворение, посвящённое памяти Виктора Николаевича Васильева:

Виктора Николаевича Васильева – младшего брата поэта, талантливого прозаика и большого друга Дома-музея не раз вспоминали в этот день. Прозвучало его стихотворение памяти Павла:

Я помню детство, вольное, степное,

И городок наш – пыльный Павлодар.

Трава дымилась летом здесь от зноя,

Зимой метался дьяволом буран…

…Я стар уже, но нет ещё склероза,

А Павлодар опять к себе зовёт.

Здесь каждый год в сибирские морозы

Меня мой брат окаменевший ждёт.

…Он – мученик, погибший за поэзию,

Израненный, замученный, родной…

К такому дорогому надо съездить,

Припасть к граниту нежно головой…

    Вспоминали тех, кто стоял у истоков создания Дома-музея – Раису Муратовну Ганиеву, директоров Л.Г. Бунееву и Л.С. Кашину.

    Много сделал для пропаганды творчества Павла Васильева известный павлодарский художник Виктор Поликарпов. Альбом его графических работ, посвящённых поэзии П. Васильева, подарила Дому-музею Лариса Ивановна Деркунская, которая сама – из тех энтузиастов, кто с первых шагов помогал становлению музея поэта.

Завершилась встреча дружеским чаепитием, где музейщики обсудили планы дальнейшего сотрудничества.

(Открытка предоставлена Э.Б. Калашниковой)

Традиционно перед Новым годом в нашем музее проходит мероприятие из цикла «Рождество в семье Цветаевых». Мы читаем отрывки из «Воспоминаний» А.И. Цветаевой, посвящённые этому празднику, декламируем стихи, слушаем музыку, которую слушали в цветаевской семье.

В этом году наша встреча была необычной, потому что мы провели её совместно с литературно-художественным музеем Марины и Анастасии Цветаевых г. Александрова Владимирской области (директор Л.К. Готгельф), и называлось мероприятие «Рождество в Александрове».

Учёный секретарь музея Эльвира Борисовна Калашникова выступила с видеообращением, в котором рассказала о том, как проходил этот праздник в Александрове в 1915 и 1916 годах. В нашем музее, к сожалению, нет двухтомника «Воспоминаний», который вышел в издательстве «Бослен» в 2008 году (это наиболее полное издание «Воспоминаний»). Именно из этой книги Эльвира Борисовна выбрала для нас отрывки о Рождестве в Александрове, которые отсутствуют в других изданиях.

Э.Б. Калашникова тепло поздравила павлодарцев с наступающим Новым годом и выразила надежду, что творческое сотрудничество наших музеев будет продолжаться и впредь.

Выступает Э.Б. Калашникова

     Итак, город Александров, 105 лет назад…

«Выйдя замуж за Маврикия Александровича Минца, Анастасия Ивановна Цветаева прожила в Александрове полтора года (с сентября 1915 по май 1917 года). Таким образом, два раза семья проводила в этом городе Рождество.

Незадолго до Рождества 1915 года семья переехала из дома Ивановых на Староконюшенную улицу, в усадьбу Лебедевых. В конце года взрослые члены семьи пережили трудные дни. Приехал с фронта Николай Миронов, трагическая любовь Анастасии Цветаевой. Будучи уверенной, что он погибнет на фронте, Анастасия дарит ему себя, хотя ждет в это время ребенка от Минца. Не скрывает от мужа своей измены – и получает его прощение. Всем очень трудно – но все с честью выходят из этой ситуации. И хотя настроение далеко не праздничное – елку для трехлетнего Андрюши устраивают. И об этом не может не вспомнить позже Анастасия Ивановна: «…сын входит в Рождество беспечным мальчишеским шагом, красавец в темном бархатном костюмчике, и произносит – словно даря нам – одно сдержанное трухачёвское слово, рассматривая, не выходя из себя, елку. «Визу!» - говорит он. И два дня нашей таинственной подготовки в закрытой комнате к его елочному волнению – падают, как карточный домик. … Это было, когда я ждала – еще не скоро – Алешу и тосковала по письмам Миронова. «Визу!» было - в три года. В четыре он говорил уже чисто.»

1916 год. В июне родился Алеша.Конечно, к Рождеству он еще слишком мал, чтобы оценить праздничные радости, но он тоже здесь, вместе со всеми, елка делается уже для двоих сыновей.  Хотя вспоминается Анастасии Ивановне снова реакция Андрюши, уже подросшего, осознающего событие. Ей хочется, чтобы сын чувствовал то же, что и она когда-то в детстве, - но это совсем другой человек, у него другое восприятие, другие удовольствия. «Снова зима на дворе, и на земле Рождество, снова тащат из лесу елку и украшают ее, как в детстве, золотыми шуршащими цепями. Надя принесла из церкви восковых тоненьких свечей, и я роюсь в старых картонных коробках с сияющими шарами в папиросных бумажках и вате, на них кусочки обгорелых елочных веточек, осыпавшихся: прилипли к металлическому раструбику с петелькой с капнувшим на нее воском, и мне страшно глядеть на эту бурую веточку, в ней что-то от меня, что? Андрюша-сын завладел хлопушкой и колдует над ней, как когда-то Андрюша-брат, и просит, чтобы я купила ему пистолет с пистонами (а я еще чую запах пистонов, которыми стрелял брат в нашей детской, вижу плоские бумажные кружочки пистонов в круглой коробочке)…

Да, я знаю, что сейчас – не над этим стоять, занемев, а над тем, что по земле гремят пушки,  везут поезда убитых и раненых, но мое сейчас – над той обгорелой веточкой, над поколенье прожившей хлопушкой, над новым Андрюшей с пистонами – тоже наклоненье над ужасом – без войны уходящей жизни, быстротечность ее  в кажущемся благополучии немногим менее ужасна, чем фронт. Только тише – но это тишина той же смерти. Детство в Андрюше не то, что было во мне.

…с волненьем Мор и я распахнули дверь в коридорчик, где мимо топившейся печки должен был к нам войти, шагнув через порог, Андрюша – в ослеплении елочной – трехпрудной! – красы, от которой у меня на двадцать втором году бьется сердце,  «А, барабан!» - говорит он, хватает что-то – и елка меркнет в оглушительном треске палочек по натянутому кожаному кружку. …Да, теперь Андрюше четыре года, он смело тянет к огонькам ручки. За запушенными снегом окнами носилась вьюга, а в моей с Мором комнате, самой большой в доме, сияло сверкание елки, зажженной. Надя держит на руках Алешу, ему полгода. (И уже когда Андрюша, разрушая мою мечту, что он будет, как его отец, грассировать, подбежал ко мне утром, торжествуя, что не вышло по-моему (хоть, несомненно, любит больше отца, чем меня) и в лицо мне, выговаривая впервые «р» вместо «л» чисто, как я, как каждый – «Тра-ра-ра-а!...». Елка горит. Я держу на руках Алешу. Я не жду писем Миронова…»

Александровский музей также предоставил нам старинные открытки – фотографии зимнего Александрова, что позволило ещё более глубоко окунуться в ту атмосферу… Они демонстрировались на экране:

Что интересно, в этот день в наш музей впервые пришёл павлодарский художник Борис Меркулов (ему должна была вручаться грамота от волонтёрского центра, об этом чуть позже). Он не знал темы нашей встречи, а когда при знакомстве стал рассказывать о себе, сказал, что его детство прошло в старинном русском городе… Александрове, где жила его бабушка! И, конечно, узнав о теме встречи, Борис Анатольевич остался на мероприятие и даже комментировал фотографии старого Александрова. Вот такое совпадение!

Директор павлодарского музея А. Цветаевой Ольга Григорьева рассказала о современном Александрове, о своих поездках в этот город на традиционный Цветаевский поэтический фестиваль, о музее Марины и Анастасии Цветаевых и его новой экспозиции:

Вид музея после реставрации, 2017 г.

Выступает О. Григорьева

Были также представлены Рождественские открытки начала 20 века из собрания Кирилло-Белозерского музея-заповедника Вологодской области, где, кстати, побывали Э. Калашникова и О. Григорьева в прошлом году.

 Конечно, как всегда на таких предновогодних встречах, не обошлось без приятных сюрпризов и подарков. Председатель Славянского центра Татьяна Ивановна Кузина вручила сотрудникам музея Благодарственные письма от Ассамблеи народа Казахстана Павлодарской области:

Благодарность вручается Ларисе Ивановне Деркунской

Л.С. Прохорова, О.Н. Григорьева, Л.И. Деркунская

Руководитель волонтёрского центра АНК Людмила Николаевна Бевз вручила благодарственные письма и подарки многим присутствующим на встрече павлодарцам за участие в проектах Года волонтёра. В том числе был награждён и художник Борис Меркулов:

Л.Н. Бевз и Б.А. Меркулов

Борис Анатольевич оставил трогательную запись в книге отзывов: «Великолепным хранителям музея Анастасии Цветаевой огромная благодарность за глобальную работу по сохранению памяти о великих и интеллигентнейших людях – достоянии истории…»

Мы были очень рады, что в этот день в музее побывал и известный абаевед Даниял Асенов. Нынешний год 175-летия Абая Кунанбаева он ознаменовал многими творческими встречами и выступлениями. Кстати, сам он отметил в этом году своё 70-летие, с чем мы его и поздравили!

Вот такой насыщенной и интересной получилась предновогодняя встреча в музее!

Мы выражаем огромную благодарность литературно-художественному  музею Марины и Анастасии Цветаевых г. Александрова и лично Эльвире Борисовне Калашниковой за проведение совместного мероприятия и надеемся на новые творческие проекты!

Поздравляем всех читателей нашего сайта

с наступающим Новым годом! 

   Имя Михаила Олеговича Смирнова было нам известно по книге «Последний луч Серебряного века. Воспоминания об Анастасии Цветаевой». Этот сборник был издан в 2010 году московским Домом-музеем Марины Цветаевой. В книгу вошли и замечательные воспоминания М. Смирнова, которые, кстати, дали название всему сборнику – «Последний луч Серебряного века (О стихах, писателях и другом…)»

   В примечаниях этой книги сказано: «Михаил Олегович Смирнов (род.1947) – агрохимик. Кандидат биологических наук. Владеет английским и французским языками, много переводит. Страстно увлекшись личностью Набокова, опубликовал ряд полемических статей о его жизни и творчестве. С Анастасией Ивановной Цветаевой познакомился в 1982 году одновременно со своей матерью Ольгой Владимировной Трухачёвой – троюродной сестрой сына Анастасии Ивановны Андрея. Тёплые родственные отношения поддерживались вплоть до последних лет жизни Анастасии Ивановны. Более 10 лет Михаил Олегович записывал беседы с Анастасией Ивановной, так сказать, по горячему следу, сохраняя прямую речь своей собеседницы».

   Хранится у нас в музее и вот этот снимок, на котором (слева направо) Андрей Борисович Трухачёв, Анастасия Ивановна Цветаева, Михаил Олегович Смирнов и его мать Ольга Владимировна Трухачёва:

И мы, конечно, были очень рады, когда в этом году с помощью Ирины Дмитриевны Карташевской нам удалось установить контакт с Михаилом Олеговичем и даже получить в подарок его книгу! Об этой  книге – «Прошлое не умирает» шла речь на встрече 9 ноября этого года – «Подарки и афоризмы» (тогда Ст. Айдинян прислал нам её в электронном виде). А теперь этот сборник пополнит книжный фонд музея!

В книгу вошли эссе о писателях М. Смирнова и его афоризмы, а также стихи и переводы, написанные его матерью Ольгой Владимировной Трухачёвой. Конечно, прежде всего нам интересны материалы, связанные с А.И. Цветаевой. Кроме уже упоминавшихся воспоминаний «Последний луч Серебряного века», в книгу вошёл очерк «Она притягивала теплом своей души», из которого мы узнали много подробностей и неизвестных фактов из жизни Анастасии Ивановны.

   Мы очень благодарны Михаилу Олеговичу, что он прислал нам ещё несколько фотографий и уточнённые биографические данные.

В саду  дома М. Изергиной в Коктебеле: О.В.Трухачёва, М.Смирнов, А.И. Цветаева (1985)

В Феодосии: 1-й ряд - О.В.Трухачёва, А.И. Цветаева, экскурсовод, Ст. Айдинян; сзади - М. Смирнов (1985)

   Вот что сообщил о себе М.О. Смирнов:

   Я закончил факультет агрохимии Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева (специальность — ученый агроном) в 1976 г. Там же в 1982 г. защитил кандидатскую диссертацию и получил степень кандидата биологических наук (специализация — физиология растений). После чего работал в НИИ агрохимии им. Прянишникова, где и работаю сейчас в должности старшего научного сотрудника. Являюсь автором около 30 научных статей и изобретений в области агрохимии и физиологии растений. С 1987 г. публикуюсь в литературных журналах. Все эти статьи собраны в книге «Прошлое не умирает», где указаны источники публикаций. Могу снова перечислить:

1.     «Волшебство гения» — журнал «Литературная учеба» (1987, №6 — редакция дала свое неудачное название «О ловле бабочек...»: под этим же названием, с теми же и новыми ошибками набора опубликовано в 1989 г. в качестве послесловия в сб. рассказов Набокова «Весна в Фиальте» в московском издательстве «Прометей»).

2.     «Набоков в Уэлсли»  — журнал «Вопросы литературы» (1995, №4, с.153-170.

3.     «Последний луч Серебряного века» в сборнике воспоминаний о А.И., которому эта моя статья дала название -М.: Дом М. Цветаевой, С. 310-342. Сокращенная версия этой статьи была ранее опубликована в «Новом мире», 2007, №10, С. 129-141 под редакционным названием «Я ловлю живую ткань жизни».

4.     «Литература с психиатрическим акцентом» — газета «Экспресс-хроника», №24 (502), 13.06.1997.

5.     «Шоу имени Пушкина» — там же, №23 (578), 07.06.1999.

      6.     «Чей орган?» — журнал «Посев», 2007, № 4, С. 46.

                         М.О. Смирнов

   Предлагаем вниманию читателей сайта несколько интересных фрагментов большого очерка М. Смирнова, посвящённого А.И. Цветаевой:

      ОНА ПРИТЯГИВАЛА ТЕПЛОМ  СВОЕЙ ДУШИ

   Очень давно, задолго до появления «Воспоминаний» Анастасии Ивановны, моя бабушка по материнской линии (Ксения Павловна Трухачева) сказала: «На какой-то Цветаевой был женат Борис, но ведь они развелись». (Потом от А.И. мы узнали, что развод юридически не был доведен до конца). Самого Бориса Сергеевича Трухачева ни она (его двоюродная сестра), ни ее дочь Ольга (моя мама) никогда не видели, но знали его отца. В начале 1920-х годов Сергей Николаевич работал библиотекарем в поселке Рамонь Воронежской области, где Оля год училась в местной школе. Впрочем, эта деятельность С. Н. прервалась по причине ограниченности его дворянского мировоззрения. Однажды библиотеку посетила какая-то комиссия и задала вопрос: «А где тут у вас книги классиков марксизма?»  С. Н. ответил на это простодушно: «Где-то там за шкафом, но ведь их никто не бег′ет (он картавил. – М. С.)». На этом и закончилась его работа в библиотеке…

……………

   …Мама долго колебалась, прежде чем решилась разыскать новых родственников. В 1970-е мы прочитали «Воспоминания» А.И. и тогда же письма М.И. (М. Цветаевой) к Розанову в «Новом мире». В одном из писем, где  М.И. писала, что у сестры родился сын, была сноска: А.Б. Трухачев 1912 г.р., из чего явствовало, что он жив, и, кажется, было указано, что он живет в Москве. Мосгорсправка выдала его адрес. Ему она и написала письмо, предлагая встретиться, если он того пожелает, добавив, что ей лично ничего не надо. Так она хотела подчеркнуть, что не навязывает своего знакомства, имея в виду, что знаменитые люди иногда устают от назойливых посетителей и в настоящее время часто стараются себя от них оградить. В апреле 1982 года Андрей Борисович позвонил нам и предложил встретиться с мамой, а при встрече сказал ей: «Вам нужно еще на Спасскую съездить, там такой огонек догорает». Вскоре она поехала на Спасскую, и как-то сразу установились доверительные отношения моей мамы и А. И., которой Анастасия Ивановна предложила вскоре «общаться по именам», хотя она была старше мамы на 17 лет…

………………..

  Впрочем, на Спасской оказался не догорающий огонек,  а удивительно работоспособный творческий организм. Работала иногда до утра, потом ненадолго ложилась поспать и ставила будильник, чтобы не спать слишком долго. Многих это поражало и восхищало. Так, поэт К.В. Ковальджи рассказывал в своих воспоминаниях об  А. И. (сборник воспоминаний «Последний луч Серебряного века»,  с. 413), что он однажды зашел со своим коллегой Н. М. Злотниковым к А. И. за обещанной им рукописью для журнала «Юность». А. И., вручая им рукопись, говорит: «Я работала до четырех часов утра и ничего, голова не болит». И уходит на кухню готовить чай. Было ей тогда под девяносто. Ковальджи продолжает: «Вижу у Натана глаза стали квадратными, он склонился к моему уху и прошептал: “Кирилл, я тебе как коммунист скажу: Божья сила!”»…

   Чего уж удивляться ее словам, как-то мне сказанным: «Странно, ехала в Москву поездом спиной к движению и написала всего четыре страницы (воспоминаний о Пастернаке), а ведь раньше могла работать, не обращая внимания, как еду. В Москве невозможно работать: каша из людей. За две последние ночи в Коктебеле и пока ехала в поезде написала 17 страниц, а за шесть дней после приезда в Москву не могла даже прочитать ни одной страницы из того, что написала! Люди идут, как прóклятые». В самом деле, люди разыскивали А. И., причем возникали казусы, так как ее сын Андрей Борисович сделал семейный обмен, и справочное бюро на запрос об адресе А. И. давало адрес в Орехово, где жил ее сын. Однажды мне нужно было по какому-то поводу приехать именно  в Орехово. На мой звонок дверь отворил Сергей (муж младшей внучки А. И.) и недоверчиво посмотрел на меня: «Вам кого?» За его спиной показалась невестка А. И. Нина Андреевна и, увидев меня, сказала: «Сережа, что же ты Мишу не впускаешь; Миша, проходи». Потом мы ушли с ним вместе, и Сергей сказал мне о толпах людей, приходящих сюда в расчете увидеться с А. И. «Что же вы с ними делаете?» «Передаю Андрею Борисовичу, он их сортирует, кого куда». На Большой Спасской, где жила А. И., все равно была «каша из людей». «Прихожу к ней, – говорила как-то мне мама, – одна читает свои стихи, другая пишет ее портрет, а Ася, склонив голову, спит». Многим приходящим действительно надо было то или другое: кому-то срочно вступать в Союз писателей, кто-то рвался опубликовать свои произведения; «кирпичи» (как она называла тома своих «Воспоминаний», которые дарились в благодарность за услугу), уходили один за другим: еще одной ее знакомой нужно было выбить квартиру. «Вокруг нее вертится всякая шушера, обсели ее, как воши  (именно так, а не “вши”», – недовольно говорила ее редактор Маэль Исаевна Фейнберг), сказавшая однажды моей маме: «Знаете, чем вы мне нравитесь: вам ведь ничего от А. И. не надо». И действительно нам ничего такого не надо было. Конечно, рады были, когда она дарила свои книги или номера журналов с ее произведениями. В день ее 90-летия старшая внучка А. И. сказала мне: «Когда бабушка после реабилитации вернулась в Москву, у нее было мало знакомых: всего (!) человек сорок». Теперь, казалось, ее знает вся Москва: в эти годы в разных редакциях, куда я ездил по ее поручениям, часто можно было слышать: «помню эту старушку: она мне книгу (или журнал) надписывала». А. И. очень любила дарить свои произведения, обязательно надписывая их. Как-то мы с мамой по просьбе А. И. должны были срочно приехать к ней в Переделкино для передачи каких-то документов. По дороге  к нам присоединилась женщина, хотевшая, чтобы А. И. надписала ей журнал со своей публикацией. Приехали вместе. Незнакомка дала на подпись журнал и, полагая, что мы тоже приехали с аналогичной целью, сказала: «Давайте, что вы там хотите, и поедем назад». А. И. на это сказала: «Эти люди приехали по моей просьбе по нужному делу, с ущербом для своего времени». Кстати, А. И. ценила не только свое время. Однажды я предлагал ей какую-то свою помощь, на что она сказала: «Не надо, Миша: берегите свое время!»

……………..

   Ее доброта проявлялась во многом. Моя мама имела странную особенность часто падать с тяжелыми последствиями. Раз как-то она ехала к А. И., выполняя какое-то ее поручение. По дороге упала, расшибла лицо и повредила зубы, но все равно доехала до А. И., чтобы сделать то, что она просила. «Олечка, Вам теперь можно только мягкую пищу есть, например геркулес». «Что Вы, Асенька, геркулес сейчас трудно достать (был конец «перестройки» с огромными очередями за продуктами – М.С.), я его берегу для Миши: у него больной желудок». «И вдруг, – говорила мне мама, – смотрю, она несет мне из кухни пачку геркулеса»… В 1985 году она предложила маме поехать с ней в Переделкино, где они разместились в одной комнате в писательском домике.  Я тоже поехал с ними, и Анастасия Ивановна определила меня в дом своего друга певицы и пианистки М. Н. Изергиной. (В саду рядом  с этим домом и снята была фотография, нас запечатлевшая.)

   …В Коктебеле А. И. не столько отдыхала, сколько работала. Как-то она мне сказала: «Ну, работать я, кажется, научилась, а вот отдыхать –  нет. Во мне ведь и немецкая кровь есть (как объяснение своего трудолюбия. – М. С.)». Тогда в Коктебеле это была подготовка книги ее стихов, которая вышла в печати уже после ее смерти. Редактировал эту будущую книгу ее литературный секретарь Ст. Айдинян, приехавший сюда немного раньше нас троих. А. И. очень ценила его как редактора своих книг. Впрочем, ездили мы с ней и на экскурсии. Приходили к местному врачу Оксане Бузук (ее отец, выдающийся русский, украинский и белорусский языковед П. А. Бузук, знавший около 20 языков, был расстрелян в 1938 г.) слушать в ее исполнении и ею на музыку положенные стихи М. И. Цветаевой, Волошина, Черубины де Габриак (сейчас усилиями энтузиастов, например писателя  М. И. Урусовой, эти романсы О. П. Бузук начинают звучать на радио, находя новых ее почитателей). Слушая ее, я как-то больше полюбил Волошина, стихи которого впервые прочитал, когда мне лет за десять до этого дал его книгу для прочтения один пожилой морской инженер. Книгу эту ему со своей дарственной надписью подарил сам Волошин. Инженер этот в группе своих знакомых был принят поэтом в своем коктебельском доме в 1920-е годы. Всем им тогда была подарена эта первая книга Волошина с его дарственной надписью.

………………………

   Как-то давний друг А. И. поэтесса Е. Ф. Кунина сказала:  «У Аси проблема со временем». Я убедился в этом в Коктебеле. Маме приходилось постоянно напоминать ей, что пора идти в столовую. «Сейчас я только допишу письмо», – говорила она или что-нибудь еще в этом духе. По дороге в столовую обязательно попадались желающие ее сфотографировать, буквально расстреливавшие ее своими фотоаппаратами, а в столовой она невозмутимо доканчивала еду, когда уже все посетители давно ушли. Я часто приходил к ним и видел безмолвно стоящих официанток, терпеливо ожидающих нашего ухода. Особенно это было тягостно наблюдать за ужином; осенью тогда уже рано темнело. Нередко осторожно пытался сказать Анастасии Ивановне, что все уже давно ушли, а официантов ждут дома. «Ничего, Миша, это их работа», – невозмутимо говорила Анастасия Ивановна. Обслуживающий персонал относился к ней  с большим уважением. Она как-то выделялась среди всех, в том числе  и близких ей. Например, уже упоминавшийся выше писатель Ненашев, сидевший за одним столом с А. И. и моей мамой, сказал однажды подсевшему к нам Андрею Борисовичу, не догадавшись, что он сын А. И.: «Ты хоть знаешь с кем ты сидишь за одним столом: ведь это живая история!» «Догадываюсь», – сухо ответил А. Б., пораженный неприятно этим «ты» от незнакомого ему человека, которого он был  к тому же на поколение старше…

   На ее похоронах было очень много людей, и, желая дать дорогу Белле Ахмадулиной, не могущей пробиться через толпу, распорядитель сказал: «Давайте пропустим более значимых людей!» На это кто-то ответил: «А Анастасия Ивановна не делила людей по сортам». Она, конечно, не делила, но не все были для нее одинаковыми (это заметно в романе «Amor», где дана прекрасная психологическая характеристика главных персонажей, а те, кто не особенно интересовали автора, описаны гораздо менее детально; вероятно, они менее ее интересовали, чем также можно объяснить ее несправедливую оценку «Ивана Денисовича»). Мне кажется, что иногда ее профессиональный подход как писателя доминировал над остальным.

…………………

… Я бы сказал, что у нее было три таланта: писателя, рассказчика  и еще один – талант любить. Она так красиво любила, и прекрасно об этом написала! Главы об этом в двухтомнике «Воспоминаний» («Luigi Levi»; «Дориан»; «Н. И. Хрустачев»)– принадлежат к замечательным страницам о любви в русской литературе.

…Еще об одной триаде как-то сказала моя мама: «Асю держат три кита: религия, вегетарианство и гомеопатия». Она очень умела убеждать. Мама, врач с 40-летним стажем, не верила  в гомеопатию, но А. И. ее убедила, и мама стала принимать эти средства, и они ей помогали. Убеждала не только в этом, но и в необходимости религии. Она не один раз говорила: «Атеисты ведь, пока они живы,  а когда они умирают, они сразу видят Бога». Приходили к ней атеистами, а уходили после общения с ней нередко верующими. А вообще, покидая квартиру А. И. после ее рассказов о дружеских разговорах с Волошиным и Пастернаком, спорах с Андреем Белым, встречах с Шестовым и Бердяевым и оказываясь на улицах современной Москвы с огнями рекламы и современными лимузинами, я не сразу ощущал, что к своему неудовольствию провалился из начала XX века в его конец…

………………………..

…Её знакомый, режиссер В. В. Соловьев, знавший семью Ельцина, просил ее подарить им недавно вышедшую книгу Анастасии Ивановны, но А. И. сказала, что для раздаривания все эти книги уже кончились. Тогда Соловьев дал Ельциным почитать свой экземпляр этой книги. Спустя долгое время он попросил ее назад. «А мы еще не прочитали», – ответили ему. Он же предлагал Анастасии Ивановне встретиться с Б. Н. Ельциным. Она согласилась. Встреча должна была состояться на квартире ее давнишних друзей – Софьи Исааковны Каган и ее дочери Юдифи Матвеевны. В последний момент выяснилось, что он приехать не может, и вместо него приехала его дочь (как-то забылось, которая из двух дочерей, но, вероятно, это была Дьяченко, больше, чем ее сестра, занимавшаяся обслуживанием славы своего отца). Она долго с пафосом рассказывала о мужестве своего отца и, в частности, сказала: «Понимаете, какой это был смелый шаг для него: выйти из  (коммунистической) партии, где он был столько лет!» Три интеллигентные женщины молча слушали этот спектакль, а когда дочь уехала, старшая Каган сказала: «Она что нас за идиотов считает, разыгрывая такую сцену?!» Реакция А. И. осталась неизвестна. Вероятно, ей это было неинтересно…

   Однажды, когда я был у нее, зазвонил телефон, и, поговорив, она рассказала мне, что звонил главный режиссер театра имени Вахтангова Е. Р. Симонов. Он был почти в отчаянии. Из Америки театр поздравили с юбилеем, но телеграфистка ошиблась: вместо «поздравляем Ваш прославленный коллектив» написали «Ваш православный коллектив», и Симонов теперь «хватается за голову» (это было еще в советское время: в самом начале правления Андропова, занявшего место, освободившееся после смерти Брежнева; декларировать тогда веру в Бога человеку, занимавшему какое-то положение в обществе, было небезопасно). Странной кажется теперь эта тогдашняя реакция Симонова…

…………………….

   Как-то А. И. рассказывала моей маме о прелестях своего любимого английского языка, и речь зашла о переводах. Она была сторонником как можно более точного перевода: «В переводах надо быть не искусней автора; если у автора в тексте провалы, то надо вставлять туда тусклые слова; надо расстилаться, как коврик, перед автором». Моя мама, не считая себя поэтом, никогда не показывала ей (как, впрочем, и всем другим) своих стихов, но прочитала ей как-то свой перевод стихотворения Гейне «Тайна». «Это же очень точно!» - заметила А. И… Быть может, английский спас ей жизнь, когда ее определил в качестве преподавателя этого языка для своей дочери один строитель, набиравший рабсилу в лагерях Дальневосточного края. А то бы работала на общих в лагере на станции Брусничная,  а он отличался жестоким режимом. Из барака, где было 100 зэков, ее перевели в другой, где обитало всего 10–15 человек… Кстати, слово «ГУЛАГ» появляется в ее романе «Amor», написанном гораздо раньше, чем был опубликован «Архипелаг ГУЛАГ», который она не читала… Ее доброта, питаемая ее глубокой религиозностью, постоянно позволяла ей видеть хорошее в других.

……………………..

   Двухтомник «Воспоминаний» больше, чем любые другие ее книги, раскрывает ее писательский дар. Возможно, это книга для немногих: в начале ее чтения читателю приходится пробираться через описание множества деталей, сохраненных изощренной памятью автора. Кому-то они могут показаться излишними. Но далее, когда читатель привыкнет к ее стилю и в чем-то сродниться с автором, он будет вознагражден даром замечательного психолога. Впечатление такое, что мастерство автора возрастает по мере взросления главной героини. По сути, все ее книги – эта одна большая книга «Воспоминаний». А. И. Цветаева – большой русский писатель XX века. Вероятно, каждый крупный писатель создает свой неповторимый стиль. Вот и стиль ее произведений был особым, неповторимым. Быть может, она даже создала особый литературный жанр (в частности, в романе «Amor»), в котором подлинная жизнь (она как-то сказала: «Я люблю живую ткань жизни»), увиденная острым разящим взором глубокого психолога, преображалась пером блестящего мастера в своеобразное переплетение яви и вымысла художника, где фантазия писателя работает лишь над обрамлением драгоценных камней, разбросанных на бесконечном пути жизни…

***

   С интересом прочли мы стихи и переводы Ольги Владимировны Трухачёвой, помещённые в книге. Всегда актуальна классика! Как злободневно звучат в наши дни (да и во все времена) строки из стихотворения Фридриха Шиллера «Надежда» в переводе О. Трухачёвой:

Как много мечтаем мы, люди, о них,

О лучших грядущих днях;

За счастьем в погоне о днях золотых

У всех только речь на устах.

Одни умирают, на смену другие,

Но те же надежды, мечты огневые…

СПАСИБО  МИХАИЛУ  ОЛЕГОВИЧУ  СМИРНОВУ  ЗА  ПОПОЛНЕНИЕ  ФОНДОВ  МУЗЕЯ  АНАСТАСИИ  ЦВЕТАЕВОЙ  НОВЫМИ  ИНТЕРЕСНЫМИ  МАТЕРИАЛАМИ!

                                                                      О. Григорьева.

Наш музей А. Цветаевой тщательно изучает годы, проведённые Анастасией Ивановной в нашем городе, окружение писательницы. Составляется список людей, с кем общалась в это время А.И. Цветаева. Недавно этот список пополнила ещё одна фамилия: Рудольф Фольмер -  неординарный человек с необычной судьбой,  оставивший большой след в истории Павлодара.

                                          Забытое имя

   Это исследование началось издалека. В нашем городе живёт Раиса Муратовна Ганиева, которая многие годы возглавляла  павлодарское отделение Фонда культуры и сделала в этом направлении немало значительных дел. Сейчас Р.М. Ганиева на пенсии. А наш председатель Славянского центра Татьяна Ивановна Кузина, как известно, опекает многих замечательных людей, бывает у них в гостях. И  вот в один из её приездов Раиса Муратовна вспомнила о начале своей трудовой деятельности. А начинала она работать агрономом в павлодарском Горзеленстрое. Выдающимся озеленителем Павлодара Р. Ганиева назвала Рудольфа Рудольфовича Фольмера. А ещё сказала о том, что часто в 60-е годы к Р.Р. Фольмеру заходила в гости известная писательница Анастасия Ивановна Цветаева, которая в те годы жила в Павлодаре. Они подолгу беседовали…     Конечно, Т.И. Кузина незамедлительно сообщила об этом интересном факте цветаеведам. Новое для нас имя в окружении А.И. Цветаевой вызвало большой интерес. Музейщики озадачились – кто он, Р. Фольмер? Поиски в справочниках и энциклопедиях результата не дали. И тогда мы  обратились к нашим известным архивистам Вере Дмитриевне Болтиной и Людмиле Васильевне Шевелёвой с просьбой прояснить эту ситуацию. К счастью, в областном архиве нашлось несколько материалов об этом человеке. Главное – это отзывы людей, которые работали с Р.Р. Фольмером.

   Вот воспоминания Петра Владимировича Симоненко, бывшего главного бухгалтера Горкомхоза: «Фольмера знал я очень хорошо. Ему принадлежит вся инициатива по озеленению Павлодара. Первые посадки деревьев были произведены у здания Горкомхоза (угол ул. Фрунзе – угол ул. Кирова). Фольмер сам копал ямки, привёз из поймы деревца и посадил их. В Горкомхозе была лошадь. В телеге в бочке возили воду из Иртыша, поливали посадки. Никто не верил, что они выдержат, вынесут местные суховеи и пыльные бури. Но деревца перенесли все невзгоды и выжили. Тогда стали засаживать улицы Фрунзе, Бебеля и другие.

   Фольмер был принят в Горкомхоз разнорабочим. Он и предложил заняться озеленением города. Он говорил: «Пока не будет зелени, мы будем задыхаться в пыли». Ему не верили, возражали, но решили попробовать, хоть и очень трудно было с поливом, и попытка увенчалась успехом. А когда люди поверили в успех, то они так же настойчиво, как возражали, стали помогать ему. Фольмер засадил парк возле горисполкома. Сколько раз его рубили, и снова Фольмер садил. Я тоже принимал активное участие в озеленении: и ямки копал, и деревья садил…»

   Из воспоминаний Ольги Харитоновны Шах: «Р.Р. Фольмер приехал в Павлодар в 1938 году. Работал в Горкомхозе рабочим, а потом озеленителем. А познакомилась я с ним в годы войны, когда он брал воду из больницы и поливал молодые деревца в Ленпарке. Воды не хватало, и он поливал по ночам. Жил сначала у Лунина В., а потом в Горсаде. Посадил много деревьев в Ленпарке, берёзовая аллея – его. Затем благоустраивал Горсад.  Получил домик по ул. Фрунзе, там построили теплицу. В её строительстве участвовал Фольмер, сам следил за строительством.

   Я часто помогала Фольмеру в его работе в теплице, а когда он уезжал в командировки за семенами или рассадой, я оставалась за него. Рассаду цветов он привозил из Подлипок и Мытищ (Подмосковье – авт). Он привёз в Павлодар гладиолусы, флоксы, американские сорта астр.

   Высадил много деревьев по улицам. Заложил первые цветники. По характеру был очень добрый и очень любил природу. Сильно переживал, если посадки ломали. Он посадил 200 штук тополей по ул.25 Октября… Посадил возле обкома партии голубые ели. Когда одну ель срубили, его парализовало…

   Я очень хорошо относилась к Фольмеру и когда получила квартиру, то одну комнату отдала ему. Там он и жил до конца своих дней.

   В 60-х Фольмер ездил в Москву на съезд Коминтерна».

   Этот момент необходимо уточнить. Дело в том, что Коминтерн (Коммунистический интернационал – организация, объединявшая компартии разных стран, созданная в 1919 году) был распущен в 1943 году, то есть его съезда в 60-е годы быть не могло. Но в марте 1969 года в Москве прошло большое мероприятие, посвящённое 50-летию этой международной коммунистической организации. Называлось оно «научной сессией» и проходило в Колонном зале Дома союзов. На него были приглашены, кроме партийных деятелей страны и представителей зарубежных компартий, и ветераны международного революционного движения, принимавшие в своё время участие в работе Коминтерна. Скорее всего, на эту встречу и ездил Р.Р. Фольмер.  

Р.Р. Фольмер. Фото из архива.                               

                                        Идеалисты из Швейцарии

   Какое же отношение имел Рудольф Рудольфович Фольмер к деятельности Коминтерна? Проясняет этот вопрос архивная справка филиала Госархива Куйбышевской области в г. Сызрани от 29 февраля 1984 г., предоставленная Павлодарскому архиву. В ней подтверждается членство Р.Р. Фольмера в сельскохозяйственном товариществе швейцарских иммигрантов «Согласие» в 1924-1926 годах. «Группа из шести семей швейцарских иммигрантов, - говорится в справке, - прибыла в село Тепловка в июне 1924 года. 6 ноября 1924 года Фольмер Рудольф Рудольфович, как уполномоченный группы «Согласие», заключил договор на срочное пользование государственным земельным имуществом, принял во временное пользование земли и имущество Тепловского совхоза, находящегося в с. Тепловка, Головинской волости, Сызранского уезда, Ульяновской губернии. В 1925 году Фольмер подписывался как председатель с/х товарищества «Согласие». Общим собранием с/х товарищества «Согласие» постановлено к 1 марта 1926 г. товарищество ликвидировать. При ликвидации Фольмер подписывался как секретарь. Сведений о дальнейшей судьбе швейцарских иммигрантов в архиве нет».

   Эта страница биографии нашего героя очень интересна. Организатором швейцарских коммун в СССР был деятель международного рабочего движения, один из создателей Коммунистической партии Швейцарии Фридрих (Фриц) Платтен, друг В.И. Ленина. Ещё в двадцатые годы Платтен сообщил Владимиру Ильичу о стремлении многих швейцарских инженеров, техников, квалифицированных рабочих переселиться в Россию. Поразительно, насколько сильна была коммунистическая идея! Ехать в голодную, нищую Россию из вполне благополучной Швейцарии, вместе с семьями, вложив немалые деньги в создаваемые общие хозяйства… Одна из исследователей истории швейцарских коммун в России Мария Качалина назвала свой очерк о них  «Идеалисты» (его можно прочесть на российском литературном портале Проза.ру).  Они, действительно, и были таковыми. Намерением иммигрантов было продемонстрировать перед русскими крестьянами  преимущества организации труда и быта в форме коммуны.

   Осенью 1923 года первая группа переселенцев из 20 человек (многие с женами, а некоторые и с детьми) во главе с самим Платтеном обосновалась в имении Новая Лава (Сызранский уезд Симбирской губернии) и образовала коммуну под названием "Солидарность". Рудольф Фольмер входил во вторую группу, коммуну назвали «Согласие». Как мы видим из архивной справки, он и возглавил её.  

   «Обе коммуны - новолавинская "Солидарность" и тепловская "Согласие" - поддерживали тесный контакт. Они делились семенами и инвентарем. Один трактор обрабатывал их поля. В числе членов сельскохозяйственной коммуны "Согласие" были: Рудольф Фольмер из Шаффхаузена, Карл Фогель, портной из Цюриха, Якоб Фишер - рабочий, родился в Штеттине и другие» - пишет М. Качалова.

   Отсюда стало известно место рождения нашего героя – Шаффхаузен. Это  небольшой немецкоязычный город, расположенный в самой северной точке страны,  в верхнем течении Рейна, между озером Констанс и Чёрным лесом. Во всём мире Шаффхаузен известен благодаря живописному Рейнскому водопаду. Его также знают как город Швейцарии, в котором работает фабрика «IWC Schaffhausen», выпускающая элитные швейцарские часы.

   Наверняка при многочисленных встречах с Анастасией Цветаевой, которая в совершенстве знала немецкий язык (а в детстве они с Мариной учились в немецком пансионе во Фрайбурге), не раз заходила речь и об этом родном городе Рудольфа Рудольфовича… Кроме того, Шаффхаузен очень зелёный город, и, может быть, пейзажи далёкой родной страны стояли перед глазами Фольмера в его трудах озеленить пыльный степной Павлодар…

   Но вернёмся к коммунам. В книге Барбары Шнайдер «Швейцарские переселенцы в Советском Союзе. Из жизни швейцарских коммунаров в революционной России» (1985) описываются все трудности и лишения, с которыми столкнулись «идеалисты»… Автор пишет о том, что в 1927 году обе коммуны переместились в Подмосковье, «где в селе Васькино возникло образцовое коллективное хозяйство, действовавшее по уставу сельскохозяйственной артели. Опыт работы швейцарских переселенцев вместе с привлеченными ими в хозяйство "Васькино" местными крестьянами оказался более удачным, чем опыт товарищества "Солидарность"; через восемь месяцев оно стало рентабельным. Иностранные трудящиеся оказывали помощь Стране Советов не только в организации сельскохозяйственного производства. Большой их заслугой явилось создание в с. Васькино интернационального детского дома».

                                          Он верил – саду цвесть!

   Итак, в 1927 году Фольмер оказался в Подмосковье. Что было в эти 11 лет, после чего швейцарец приехал в Павлодар, неизвестно. Может быть, до 1938 года он спокойно работал в селе Васькино. Или был репрессирован, освобождён, а потом оказался в нашем городе? Или отправлен сюда в ссылку? Вероятнее всего, скрываясь от репрессий, которым неизбежно подвергались в те годы все находившиеся в СССР иностранцы, Фольмер сам уехал подальше от столицы.

   Дело в том, что уже упоминавшийся Фриц Платтен, организатор швейцарских коммун и видный деятель Коминтерна, был арестован 12 марта 1938 года по подозрению в шпионаже «в пользу одного из иностранных государств». Следствием было установлено, что шпионской деятельностью он не занимался (отметим, что это удивительное по тем временам решение), и Платтен  был приговорён к 4 годам лагерей без поражения в правах «за незаконное хранение оружия» (Платтен хранил карманный маузер, на который у его не было разрешения). Но малый срок не спас его жизни, Ф. Платтен погиб в лагере 22 апреля 1942 года, в день рождения Ленина, при невыясненных обстоятельствах.

     Видимо, после ареста своего руководителя Р.Р. Фольмер и приехал в Казахстан. Как бы то ни было, то, что он оказался в Павлодаре, стало для нашего города счастливым случаем.

   Вот ещё фрагменты воспоминаний о Рудольфе Рудольфовиче. Инна Васильевна Белова пишет: « Я приехала в Павлодар в 1954 году. Работала вместе с Фольмером в Дорожном зелёном хозяйстве. Фольмер был первым озеленителем нашего города. В 1954 году была построена теплица в 100 кв.метров. В ней в основном выращивали рассаду овощей для населения и цветов для озеленения улиц города. Выращивали и цветы на срез, но они в то время спросом не пользовались. Мало кто приходил за букетами.

   Первые цветы на улицах нашего города начали выращивать в 50-х годах при непосредственном участии Фольмера. Приживались они в городе очень трудно. У кинотеатра «Ударник» заложили клумбы, засадили цветами, а наутро их вытоптали. Рудольф Рудольфович очень переживал за такое отношение к цветам. В 1956-58 годах было заложено очень много газонов и цветников на улицах. Цветы высаживали сплошной полосой, отгораживая дорогу от тротуара. Приучали людей к культуре, чтобы не срывали цветы, не топтали газоны. Дежурил зелёный патруль со станции юннатов. Семена и рассаду цветов раздавали всем желающим горожанам».

   Воспоминания цветовода Киры Фёдоровны Никифоровой: «С Фольмером я была знакома. Сначала он жил в Горсаде в низкой лачуге, потом перешёл жить в дом Горзеленстроя. Я часто к нему заходила. У него было много цветов, но мне особенно нравилась его виола. Он дал мне её. Первое время, когда построили теплицу, в ней выращивали рассаду капусты, помидоров. Теплицей заведовал Фольмер. Он мечтал о цветах. Он мне говорил: «Ты везде бываешь (я бывала и в горисполкоме, и в обществе охраны природы), помоги, чтобы в теплице мы могли выращивать цветы». И в дальнейшем его мечта осуществилась».

   Александра Павловна Сомова работала в 60-х годах руководителем кружка цветоводства на станции юннатов. Она вспоминала: «Фольмера мы знали и очень его любили. Он часто приходил к ребятам на занятия, делился цветами, семенами и рассадой, давал ценные советы по выращиванию цветов. Он очень любил природу, цветы. Очень много сделал для озеленения города. И сильно переживал, если ломали деревья, срывали цветы и вытаптывали газоны… Это был очень добрый, весёлый и подвижный человек».

   Нина Ивановна Киселёва, работавшая заведующей оранжереей общества охраны природы, оставила такой отзыв: «Фольмера лично я не знала, но точно знаю, что первую теплицу в городе построил Фольмер. В 1950-1960 гг. в городе цветов практически не было. Фольмер, а затем Панов и Кригер практически озеленили город…»

Таким был Павлодар сто лет назад:

Фото Дм. Багаева.

А такой он сейчас: город-сад!

     Вот с каким удивительным человеком общалась Анастасия Ивановна! Огромное спасибо Раисе Муратовне Ганиевой, Татьяне Ивановне Кузиной, Вере Дмитриевне Болтиной и Людмиле Васильевне Шевелёвой, которые помогли нам выяснить ещё одну страничку не только в биографии А.И. Цветаевой, но и в истории города!

     Несомненно, что общение с Р. Фольмером было для Анастасии Ивановны интересно и дорого в те нелёгкие для неё годы.

                                                                     О. Григорьева.

Ещё одна печальная весть из Москвы.

Сообщение Дома-музея Марины Цветаевой:

«Ушла Ирина Александровна Антонова...

Заслуженный деятель искусств, президент и на протяжении десятилетий директор Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.

Великий музейщик, искусствовед, наставник для поколений специалистов, связавших свою судьбу с музеями.

В далеком 1990 году Ирина Александровна вместе с Анастасией Ивановной Цветаевой, Дмитрием Сергеевичем Лихачевым, Надеждой Ивановной Катаевой-Лыткиной выступала за сохранение нашего Дома, помогала в создании музея Марины Цветаевой и всегда поддерживала его.

Невосполнимая потеря для русской культуры... Ушла эпоха.

Вечная память! Соболезнования родным и близким Ирины Александровны, коллективу Пушкинского музея... Мы скорбим вместе с вами.

На фото:

1.     Ирина Александровна Антонова и Анастасия Ивановна Цветаева в ГМИИ им. А.С. Пушкина.

1.     Ирина Александровна на открытии нашего музея после ремонта в 2017 году разбирает вместе с Ольгой Андреевной Трухачевой пометки Анастасии Цветаевой на докладе Ивана Владимировича Цветаева о благоустроении Музея изящных искусств имени Александра III. Рядом – Зоя Николаевна Атрохина, основатель и первый директор Мемориального Дома-музея Марины Цветаевой в Болшеве, ушедшая от нас 19 ноября этого года...»

....

До последнего часа

Обращенным к звезде –

Уходящая раса,

Спасибо тебе!

Марина Цветаева

В нашем музее А. Цветаевой немало фотографий И.А. Антоновой вместе с Анастасией Ивановной. Не раз говорится о ней и в книге, изданной павлодарским музеем в 2017 году: Г. Васильев, Г. Никитина «Встречи-свидания с А.И. Цветаевой». В главе «Анастасии Ивановне – 90!» цитируется тёплое поздравление И.А. Антоновой, рассказывается о подарке, который преподнёс Анастасии Ивановне на 90-летие Музей изобразительных искусств – красочный «Альбом древнерусского искусства». А в главе «Сороковины по Андрею Борисовичу Трухачёву» авторы пишут, что И.А. Антонова приехала в этот скорбный день на квартиру к Анастасии Ивановне, поддерживала её морально, решила вопрос с её отдыхом в Переделкино…

Они обе прожили по 98 лет, оставив яркий след в истории русской культуры.

Пресс-служба музея им. Пушкина сообщила, что причиной смерти И.А. Антоновой стала коронавирусная инфекция.

Ирина Антонова родилась 20 марта 1922 года в Москве. С 1929 по 1933 год жила с родителями в Германии. В начале Великой Отечественной войны окончила курсы медицинских сестёр, с весны 1942 года в звании младшего сержанта медицинской службы работала в госпитале на Красной Пресне. В 1945 году окончила МГУ, 10 апреля поступила на работу в Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина (ГМИИ) и начала обучение в аспирантуре при музее. Областью её научных исследований было искусство Италии эпохи Возрождения.

С февраля 1961 года директор Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. В этом качестве выступала инициатором и организатором крупнейших международных выставок, в том числе «Москва — Париж», «Москва — Берлин», «Россия — Италия», «Модильяни», «Тёрнер», «Пикассо» и многих других. В 1981 году вместе с пианистом Святославом Рихтером основала фестиваль музыки и живописи «Декабрьские вечера», ежегодно проводящийся в музее. Являлась бессменным директором фестиваля. В 1998 году фестивалю было присвоено имя Рихтера. Автор более 100 публикаций (каталогов, статей, альбомов, телевизионных передач, сценариев научно-популярных фильмов). На протяжении ряда лет вела преподавательскую работу на искусствоведческом отделении в МГУ, в Институте кинематографии, в аудитории ГМИИ, в Институте восточных языков в Париже.

Член Общественной палаты Российской Федерации (с 2011 года). 10 июля 2013 года приказом Министерства культуры освобождена от должности директора ГМИИ с формулировкой «по собственному желанию». После отставки назначена на должность президента ГМИИ им. А.С. Пушкина. Свободно владела немецким, французским и итальянским языками.

                         СВЕТЛАЯ  ПАМЯТЬ.

28 ноября отмечается 140-летие Александра Блока. В этот день мы представляем книги из фонда музея А. Цветаевой, где говорится о величайшем поэте России. Прежде всего, конечно, это книга Марины Цветаевой «Стихи к Блоку». Этот сборник вышел в Берлине в 1922 году (у нас хранится репринтное издание, выпущенное московским Домом-музеем М. Цветаевой в 2011 г.).

Открывается этот цикл посвящений (1916-1921) стихотворением, написанным 15 апреля 1916 года:

Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке,
Одно единственное движенье губ,
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту,

Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.

Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век,
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.

Анастасия Цветаева пишет в своих «Воспоминаниях»: «С апреля 1916 года начинается цикл стихов Блоку, которого Марина если и видела, то с ним так и не встретилась… Цикл стихов, четыре из коих 1916 года, а последнее «Без зова, без слова» - 22 ноября 1921 года. Верность души!»

Об этой «невстрече» двух поэтов написала Ариадна Сергеевна Эфрон в своём детском дневнике (запись от 1 мая 1920 года). Дневники Ариадны Эфрон были изданы отдельной книгой в Москве в 2013 году издательством «Русский путь». У нас она хранится с автографом составителя – Елены Баурджановны Коркиной (кстати, в Казахстане её знают не только как выдающегося цветаеведа, но и как дочь Народного героя РК, Героя Советского Союза, замечательного писателя Баурджана Момыш-улы).

Из «Книги детства» Ариадны Эфрон (в сокращении):

ВЕЧЕР БЛОКА

Выходим из дому еще светлым вечером. Марина объясняет мне, что Александр Блок — такой же великий поэт, как Пушкин. И волнующее предчувствие чего-то прекрасного охватывает меня при каждом ее слове. Марина сидит в крохотном ковчеге художника Милиотти и рассматривает книги. Его самого нет.

Я бегаю по саду. Вывески: «Читает Александр Блок», «В Политехническом музее читает П. Коган». И вообще все по-праздничному — как на Воробьевых горах: в аллеях под деревьями продают лепешки и играет граммофон.

…Чуть только расселись, в толпе проносится шепот: «Блок! Блок! — Где он? — Блок! — За столик садится! — Сирень…» Все изъявляли безумную радость.

Деревянное лицо вытянутое. Темные глаза опущенные, неяркий сухой рот, коричневый цвет лица. Весь как-то вытянут, совсем мертвое выражение глаз, губ и всего лица.

Он читает поэму «Возмездие»…

…В другой части Александр Александрович читал про войну, про войска, которых много погибло в бою, но они шли, полные героизма, и на них смотрела императрица.

Он говорил ровным, одинаковым голосом.

Мне кажется, он еще говорил, что сын забыл отца.

Потом А. А. Блок остановился и кончил. Все аплодируют. Он смущенно откланивается. Народ кричит: «Прочтите несколько стихов!», «Двенадцать»! «„Двенадцать“, пожалуйста!»

— Я… я не умею читать «Двенадцать»!

— «Незнакомку»! «Незнакомку»!

…У моей Марины, сидящей в скромном углу, было грозное лицо, сжатые губы, как когда она сердилась. Иногда ее рука брала цветочки, которые я держала, и ее красивый горбатый нос вдыхал беззапахный запах цветущих листьев. Когда Блок читал слово «Белый Генерал», её личико грустно улыбалось, а рука ласково сжимала мою. И вообще в ее лице не было радости, но был восторг.

…Через несколько минут все кончилось. Марина попросила В. Д. Милиотти привести меня к Блоку. Я, когда вошла в комнату, где он был, сперва сделала вид, что просто гуляю. Потом подошла к Блоку. Осторожно и легко взяла его за рукав. Он обернулся. Я протягиваю ему письмо. Он улыбается и шепчет: «Спасибо». Глубоко кланяюсь. Он небрежно кланяется с легкой улыбкой. Ухожу».

Заметим, что это записи семилетнего ребёнка!

Позднее Ариадна Сергеевна писала: «Блок в жизни Марины Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по «струнному рукомеслу», а как божество от поэзии, и которому, как божеству, поклонялась. Всех остальных, ею любимых, она ощущала соратниками своими, вернее — себя ощущала собратом и соратником их, и о каждом — от Тредиаковского до Маяковского — считала себя вправе сказать, как о Пушкине: «перья на востроты знаю, как чинил: пальцы не просохли от его чернил!» (Эфрон А.С. «История жизни, история души», в 3 томах, М., «Возвращение», 2008, т.3).

Сама Марина Ивановна в письме к Борису Пастернаку от 14 февраля 1923 года вспоминала: «Я в жизни – волей стиха – пропустила большую встречу с Блоком… сама легкомысленно наколдовала: «и руками не потянусь». И была же секунда… когда я стояла с ним рядом, в толпе, плечо с плечом… глядела на впалый висок, на чуть рыжеватые, такие некрасивые (стриженый, больной) – бедные волосы… Стихи в кармане – руку протянуть – не дрогнула. Передала через Алю без адреса, накануне его отъезда».

В прошлом году Эсфирь Семёновна Красовская, первый директор Дома-музея Марины Цветаевой в Москве, подарила нашему музею собрание сочинений М. Цветаевой в семи томах. В пятом томе, где собраны автобиографическая проза, статьи, эссе, переводы поэта, опубликовано замечательно эссе-исследование  Марины Цветаевой «Пушкин и Пугачёв».

Именно здесь мы находим строки, не просто относящиеся к Блоку, а дающие ключ к пониманию и  жизни, и  творчества Марины Цветаевой:

«Есть у Блока магическое слово: тайный жар. Слово, при первом чтении ожегшее меня узнаванием: себя до семи лет, всего до семи лет (дальше - не в счет, ибо жарче не стало). Слово - ключ к моей душе - и всей лирике:

          Поможет жить. Нет! и есть - жить. Тайный жар и есть - жить.

И вот теперь, жизнь спустя, могу сказать: все, в чем был этот тайный жар, я любила, и ничего, в чем не было этого тайного жара, я не полюбила».

Добавлю, что замечательная выставка, приуроченная к 140-летию Александра Блока, величайшего поэта Серебряного века, прошла с 21 августа по 8 ноября 2020 года в Доме-музее Марины Цветаевой в Москве. Она называлась  «Имя твое – пять букв…» (На одной из экскурсий в нашем музее пытливый школьник спросил: «А почему пять, если в фамилии Блока четыре?» Пришлось объяснять про старое написание…)

В аннотации к московской выставке говорилось: «А. Блок – один из самых сложных, загадочных, «закрытых» поэтов эпохи…

…Мемориальная квартира поэта на время работы выставки приобретет новые смыслы, рассказывая историю рождения цветаевского мифа о Блоке. В экспозиции можно будет увидеть тетрадь Марины Цветаевой со стихами к Блоку, прижизненные издания обоих поэтов.

На выставке будут представлены предметы из фондов Дома-музея Марины Цветаевой, Государственного литературного музея, Государственного исторического музея, Российского национального музея музыки, уникальные документы из Российского государственного архива литературы и искусства».

Куратор выставки, старший научный сотрудник ДМЦ  Мария Степанова (её блестящую экскурсию можно было посмотреть на сайте музея) говорила, что выставка была построена «по принципу символизма», представляла собой «лабиринт души» Александра Блока, раскрывающий двойственную природу его личности и творчества. «Двойник не оставлял его … никогда, – насмешливый и ни во что не верящий циник, привязавшийся к боговидцу-романтику», − вспоминал о Блоке Корней Чуковский.

Очень интересен был рассказ о поэме «Двенадцать», одном из самых сложных произведений А. Блока. «Дать ей одно какое-нибудь объяснение было нельзя, так как ее писал двойной человек, с двойственным восприятием мира… Его “Двенадцать” будут понятны лишь тому, кто сумеет вместить его двойное ощущение революции», − полагал К.И. Чуковский. Это «двойное ощущение» Блоком революции прочитывается и в воспоминаниях о поэте В. Маяковского. В революционные дни у Зимнего дворца Маяковский встретил Блока, греющегося у костра. О происходящем Маяковский спросил Блока: «Нравится?» — «Хорошо», — сказал Блок, а потом прибавил: «У меня в деревне библиотеку сожгли». «Вот это “хорошо” и это “библиотеку сожгли” было два ощущения революции, фантастически связанные в его поэме “Двенадцать”. Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, другие − славу ей». Очень многие близкие друзья отвернулись от поэта после поэмы «Двенадцать», но Марина Цветаева не осуждала Блока, несмотря на то что революция разрушила ее дом, разлучила ее с мужем. «Демон данного часа революции (он же блоковская “музыка Революции”) вселился в Блока и заставил его. А наивная моралистка 3.Г. потом долго прикидывала, дать или нет Блоку руку, пока Блок терпеливо ждал. Блок “Двенадцать” написал в одну ночь и встал в полном изнеможении, как человек, на котором катались. Блок “Двенадцати” не знал, не читал с эстрады никогда. (“Я не знаю «Двенадцати», я не помню «Двенадцати»”. Действительно: не знал.)» На выставке была представлена поэма «Двенадцать» с иллюстрациями Юрия Анненкова – именно такая была в личной библиотеке М. Цветаевой. Книгу принес и подарил Марине Павел Антокольский, прочитав строки поэмы в квартире, разоренной и опустошенной «революционным шагом».

Завершить нашу встречу хотелось бы стихотворением Марины Ивановны, которое наиболее ярко передаёт не только чувство Цветаевой к любимому поэту, но и то значение, которое имел Блок в её жизни:

Ты проходишь на Запад Солнца,
Ты увидишь вечерний свет,
Ты проходишь на Запад Солнца,
И метель заметает след.

Мимо окон моих — бесстрастный —
Ты пройдешь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души.

Я на душу твою — не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.

И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому святому лику
Только издали поклонюсь.

И, под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое,
Поцелую вечерний снег. —

Там, где поступью величавой
Ты прошел в гробовой тиши,
Свете тихий — святыя славы —
Вседержитель моей души.

2 мая 1916

В плане тематических мероприятий музея тема 22 ноября  звучит так: «По страницам «Воспоминаний» А. Цветаевой. О поездке сестёр Цветаевых на похороны Льва Толстого в ноябре 1910 года».

Несомненно, сёстры Цветаевы были очень литературоцентричны, и когда 7 ноября 1910 года (20 ноября по новому стилю) на станции Астапово Рязанской губернии умер великий писатель и мыслитель Лев Николаевич Толстой, Марина и Ася не могли остаться в стороне от этого события общероссийского – и даже мирового масштаба.

Перечитывая главу «Воспоминаний» под названием «Похороны Льва Толстого», не только проникаешься атмосферой тех дней; восхищаешься  (как всегда)  прекрасным языком писательницы и её уникальной памятью, сохранившей для потомков столько мельчайших интересных подробностей; поражаешься ещё и тому, как изменились времена и нравы… 110 лет назад болезнь и смерть писателя волновали миллионы людей по всему миру. В газетах печатались сводки о состоянии его здоровья. А потом страшная весть – Лев Толстой умер. Как пишет Цветаева: «Тогда вся Москва подымается – ехать на похороны! Переполнены – или остановлены – трамваи. Толпы. Студенческие демонстрации… Улицы запружены… Папа запрещает нам ехать, идти куда-то: могут быть беспорядки, стрельба…» Но 18-летняя Марина и 16-летняя Ася просто убежали из дома.

Анастасия Цветаева, 1910 г.

И вот они в поезде, в волнении от того, «что – удалось! Что – едем! Что увидим - в первый раз (и в последний) Льва Толстого! Героя! Замученного властью, отлучённого от церкви за то, что хотел думать по-своему, проповедовал, веря в Бога по-своему! А дома – жена, эта Софья Андреевна, отравившая жизнь гению! Ушёл! Хоть умереть-то ушёл из дому!»

Надо сказать, взгляды Анастасии Ивановны на личность и творчество Льва Толстого были неоднозначны и очень менялись в течение её долгой и нелёгкой жизни. «Величавые дни смерти Льва Толстого…» - пишет она в романе «Аmor», вспоминая юность. А в  своём первом письме к Максиму Горькому в 1926 году она писала: «Льва Толстого не выношу как проповедника, жалею, и – раздражает…»

Упоминание персонажей Толстого встречается на многих страницах «Воспоминаний». Читая после смерти матери её дневник, «историю маминой любви, в её семнадцать лет, к некоему “С.Э.”, артиллерийскому офицеру», Анастасия Ивановна отмечает, что он был похож на князя Андрея Болконского: «Горечь в нём была и тонкость суждений».  С этим же персонажем «Войны и мира» сравнивает А. Цветаева Константина Родзевича – героя «Поэмы горы» Марины Цветаевой.

Судьбы персонажей великого романа Толстого влияли на самоощущение и поведение людей. Описывая своё состояние во время первой беременности, Анастасия Ивановна констатирует, что чувство её было такое: «Надо ещё – выжить».  Недавно она прочла «Войну и мир»… «Смерть родами матери Николеньки Болконского жила в душе. Может быть, отсюда было моё ожидание того же?»

Несколько раз упоминаются в произведениях А. Цветаевой люди, которые, по её словам, послужили прототипами персонажей «Войны и мира». Вот автор описывает в «Воспоминаниях» взаимоотношения Макса Волошина с матерью Еленой Оттобальдовной: «Пра (так называли мать Волошина близкие – О.Г.) ведь его воспитала одна. С мужем рано рассталась. С него, говорили, Толстой писал Стиву Облонского…»

А прототипу Наташи Ростовой А. Цветаева посвятила свой небольшой рассказ «Памяти Татьяны Андреевны Берс». Писательница-мемуаристка Т. Берс-Кузминская была младшей сестрой жены Льва Толстого – Софьи Андреевны. По признанию самого писателя, она послужила (вместе с Софьей Андреевной) прототипом Наташи Ростовой.  В 2000 году биографы А.И. Цветаевой «Глебы» (Г.К. Васильев и Г.Я. Никитина) издали небольшую книжку рассказов Анастасии Ивановны под названием «Воспоминания о муфте», куда вошёл и этот рассказ. А Цветаева пишет в нём, как в годы гражданской войны в Крыму, в Судаке, оказавшись с сыном Андреем в больнице Красного Креста, она познакомилась с внучкой Татьяны Берс, тоже Татьяной. Отсюда и подзаголовок рассказа – «Воспоминание о внучке Наташи Ростовой». Цветаева называет её «второй кавалерист-девицей», так как Татьяна-младшая участвовала в боевых действиях, переодевшись в мужскую форму, как известная Надежда Дурова…

Итак, вернёмся к «Воспоминаниям». Коротко содержание этой главы о похоронах Толстого (в части 10 - «Юность. Москва. Крым. Москва»)  Анастасия Ивановна изложила в телефонном разговоре с Галиной Яковлевной Никитиной 5 февраля 1988 года (из книги «Телефон на Б. Спасской. 1988», Москва, 2003, самиздат, составители Глебы): «…В то время в Москве очень боялись демонстраций, так как умер Лев Николаевич. И папа, боясь всех этих волнений, не разрешал нам ехать. Но этого ничего не было. И мы, ослушавшись папу, поехали. Марина успела надеть ботинки, а я как была в туфельках на каблуках, так и выскочила… и весь путь проделала на отмерзших ногах. Они у меня совершенно закостенели до самых колен. Марина пожалела меня, и мы не пошли на кладбище, а только заходили в дом и прошли мимо него. И поехали обратно. Туда мы ехали в первом классе, потому что было пущено много дополнительных поездов. А обратно, так как мы истратили все деньги, мы ехали в третьем классе…» (этот рассказ Анастасии Ивановны был связан с тем, что она участвовала в съёмках документального фильма о Л. Толстом, но эти слова потом в фильм не вошли).

На станции Козлова Засека сёстры провели всю ночь. Горели костры, студенты пытались навести порядок в толпе, устраивали цепи, пели революционные песни. Все ждали поезда с телом Льва Николаевича. Перед рассветом стало ещё холодней, Ася уже не чувствовала ног…

Где-то в этой толпе и сёстры Цветаевы…

Похороны Льва Толстого

Поборов усталость и холод, сёстры всё же выстояли огромную очередь в дом Толстого и попрощались с любимым писателем. Лев Николаевич лежал в гробу в чёрной рубашке, «очень жёлтый, очень знакомый, только худее, с белой бородой… В этой комнате он писал “Войну и мир”…»

Если на прощании с Толстым Марина и Ася  «горят белым пламенем презрения» к его супруге, то с годами отношение к ней резко меняется. Цветаева пишет: «Если бы мне сказали тогда, что десятки лет спустя я буду плакать, ночью, над дневником этой женщины, дивясь жестокости Льва Николаевича, останки которого мы ждём сейчас с чувством, похожим на – обожествление…»

Инакомыслие Толстого, отлучённого за свои взгляды от церкви, стало для А. Цветаевой, особенно в последние годы жизни, просто неприемлемым. Владимир Ионас пишет в своих воспоминаниях («Анастасия Цветаева. Встречи. Переписка», журнал «Грани», №199, 2001): «Зная, что я люблю Толстого, что он – мой кумир, она противу всех светских правил, грубо и с раздражением чернила его в моих глазах, ссылаясь при этом на дневники Софьи Андреевны. Его религиозные взгляды вызывали у неё резкую отповедь, особенно его отпадение от Церкви. Когда я в разговоре ссылался на Толстого, говорила: “За Вашего Толстого молиться надо”. Для неё он был великим грешником».

Многие из тех, кто общался  с А. Цветаевой, касаются этой темы. Михаил Смирнов  вспоминает, как в Коктебеле Анастасия Ивановна, застав его за чтением газет, воскликнула: «Вот то, чего я не делала никогда в жизни!» Но потом сообщила о четырёх исключениях. И первым была названа смерть Льва Толстого. (М.О. Смирнов «Последний луч Серебряного века», в книге с одноименным названием, Москва, ДМЦ, 2010).  Но это «отступление от правил» и поклонение перед гением Толстого, опять же, было только в юности. А затем автор пишет: «О Толстом говорила не раз и всегда неодобрительно: “Ничего хорошего в этом человеке не нахожу”. Вспоминала свой вопрос к Горькому: “Знал ли Толстой, что он не добрый?” – и его ответ: “Знал. О себе говорил: “Старый, глупый старик, злой старик”. И, как бы продолжая слова Горького: “Так что гением он понимал глупость своего толстовства, и, может быть, вред своего толстовства… Ужасная смерть… Бог его наказал. Это какую же гордыню надо иметь, чтобы сравнить себя с Христом! Написал “Евангелие”…

…И он был нетерпим в быту. Например, однажды разбудил Софью Андреевну и потребовал клюквенного киселя… Ух, у меня бы он это потребовал! Я бы ему всю бороду измазала этим киселём!

…О маске Льва Николаевича Толстого Анастасия Ивановна сказала: “Вот человек, который пошёл против церкви; ужасная маска, в него как будто молотком вколочен страх смерти… и физическое страдание, и полное духовное смятение”…»

М. Смирнов пишет, что дважды слышал от А. Цветаевой отрицательную оценку «Анны Карениной»: «Более скучного романа, чем у Анны с Вронским, я не видела – ни одного поцелуя, ни одной прогулки при луне. И что она увидела во Вронском?»…

Довольно резкое суждение А. Цветаевой о великом писателе приводит в этой же книге («Последний луч Серебряного века») архимандрит Виктор (Мамонтов) в статье «Языком сердца»: «Лев Толстой – прекрасный психолог, стилист, но всё очень навязчиво, всё время что-то объясняет. Упрощает. Колосс для средних людей». Какой контраст с оценками 1910 года, с отношением юных Марины и Аси к великому писателю и его уходу: «Такое событье – всемирное! Такая утрата! Быть русскими, быть близко – и не попасть на похороны… Долг каждого!»

Но каковы бы ни были поздние оценки А. Цветаевой Льва Толстого, основополагающие черты их творчества и жизни остались общими и неизменными, гуманистическими. Об этом замечательно написал Владимир Ионас. Размышляя о романе Цветаевой «Amor», о невероятно трудной борьбе человеческого духа, в которой Анастасия Ивановна одержала победу, он пишет: «Это и её ретроспективная оценка: решила отдать своё прошлое на суд и осуждение будущего. Смелая душа. Так же поступил и не милый её сердцу Толстой. Это – русская душа, известная нашей классической литературе, душа, стремящаяся к идеалу, ищущая покаяния за своё несовершенство, чисто человеческое несовершенство. Это – душа русской интеллигенции XIX века…»

Книга «Воспоминания» (Москва, АСТ, 2015)

О. Григорьева.