Гоголевский вечер

Гоголевский вечер в Славянском центре. Материалы к сценарию.

Ведущий 1: 2009 год по решению ЮНЕСКО объявлен годом ГОГОЛЯ, великого русского писателя. В историю мировой литературы Николай Васильевич Гоголь вошёл как один из самых самобытных писателей, посвятивших своё творчество защите простого человека и беспощадному бичеванию пороков человеческой натуры.

Ведущий 2: В этом году исполняется 200 лет со дня его рождения. Миллионы читателей за эти годы смеялись и плакали над его произведениями, но всё так же ярко и сильно звучат страницы его произведений, посвящённые описанию русской жизни, не увяли краски его неповторимых пейзажей, не умер его богатый, меткий язык, не ослабла сила его разящего смеха, его беспощадной сатиры. Время не властно над творениями великого писателя.

Ведущий 1: Жизнь Н.В. Гоголя была яркой и стремительной. Он ушёл из жизни в 43 года, оставив нам бессмерную комедию «Ревизор», гениальную поэму «Мёртвые души», великолепные рассказы и повести, глубокие очерки и литературные заметки. В памяти современников Гоголь сохранился как сложный и противоречивый человек. Весёлый и пасмурный, простодушный и замкнутый, грустный или надменный, он оказывался неуловимым для чётких лпределений. Вот как описывал его С.Т. Аксаков: «В глазах его, когда он говорил, выражалась доброта, весёлость и любовь ко всем; когда же он молчал или задумывался, то сейчас изображалось в них серьёзное устремление к чему-то не внешнему... Шутки Гоголя были так оригинальны и забавны, что неудержимый смех одолевал всех, кто его слушал, сам же он всегда шутил, не улыбаясь».

Ведущий 1: Литературную известность молодому писателю принесли «Вечера на хуторе близ Диканьки». Вершиной его творчества как драматурга явился «Ревизор», увидевший свет и театральную рампу в 1836 году. Сатирическая сила этого произведения была такова, что автор навлёк на себя ожесточённые нападки не только официальных властей. Слишком многие узнали в гоголевских героя самих себя, они обвиняли автора в искажении истины, очернении действительности, в клевете на жизнь и народ. Сам автор, говоря о содержании пьесы, утверждал: «В «Ревизоре» я решился собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всеми...»

Ведущий 2: «Ревизора» Н.В.Гоголя ставят на сцене уже более ста семидесяти лет, столько же спорят о ней критики, более ста лет назад В.Одоевский не без оснований назвал гоголевскую комедию «великой трагедией», ибо в ней страшное и смешное перемежалось в метафизическом ужасе российской действительности, а единственным положительным героем её был смех.
Пред нами сейчас представится сцена, в которой жена и дочь градоначальника готовятся к встрече с приехавшим «ревизором» - Хлестаковым.
 
Сцена 1

Анна Андреевна: Ну, вот, уж целый час дожидаемся, а всё ты со своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, ещё нужно копаться... Было бы не слушать её вовсе. Экая досада! Как нарочно, ни души! Как будто бы вымерли все.

Марья Антоновна: Да, право, маменька, чрез две минуты всё узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. (всматривается в окно и вскрикивает) Ах, маменька, маменька! кто-то идёт, вон в конце улицы.

Анна Андреевна: Где идёт? У тебя вечно какие-нибудь фантазии. Ну, да идёт. Кто же это идёт? Небольшого роста... во фраке... Кто же это? а? Это, однако, досадно! Кто ж бы это такой?

Марья Антоновна: Это Добчинский, маменька.

Анна Андреевна: Какой Добчинский? Тебе всегда вдруг вообразится этакое... Совсем не Добчинский. (машет платком) Эй вы, ступайте сюда! Скорее!

Марья Антоновна: Право, маменька, Добчинский.

Анна Андреевна: Ну вот, нарочно, чтобы только поспорить. Говорят тебе – не Добчинский.

Марья Антоновна: А что? А что, маменька? Видите, что Добчинский.

Анна Андреевна: Ну да, Добчинский, теперь я вижу, - из чего же ты споришь? (кричит в окно) Скорей, скорей! Вы тихо идёте. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда – всё равно. Что? Очень строгий? А? А муж, муж? (с досадой) Такой глупый: до тех пор, пока не войдёт в комнату, ничего не расскажет! (входит Добчинский) Ну, скажите пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда же за ними! И я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Яу вас крестила вашего Ванечку и Лизоньку, а вы вот как со мной поступили!

Добчинский: Ей-богу, кумушка, как бежал засвидетельствовать почтение, что не могу духу перевести. Моё почтение, Марья Антоновна!

Марья Антоновна: Здравствуйте, Пётр Иванович!

Анна Андреевна: Ну что? Ну рассказывайте: что и как там?

Добчинский: Антон Антонович прислал вам записочку.

Анна Андреевна: Ну, да кто он такой? Генерал?

Добчинский: Нет, не генерал, а не уступит генералу: такое образование и важные поступки-с.
Анна Андреевна: А! Так это тот самый, о котором было писано мужу.

Добчинский: Настоящий. Я это первый открыл вместе с Петром Ивановичем.

Анна Андреевна: Н, расскажите: что и как?

Добчинский: Да, слава богу, всё благополучно. Сначала он принял Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что в гостинице всё нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антон Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и слава богу, всё пошло хорошо. Они теперь поехали осматривать богоугодные заведения... А то, признаюсь, уже Антон Антонович думали, не было ли тайного доноса; я сам тоже перетрухнул немножко.

Анна Андреевна: Да вам то чего бояться? Ведь вы не служите.

Добчинский: Да так, знаете, когда вельможа говорит, чувствуешь страх.

Анна Андреевна: Ну, что ж... это всё, однако, вздор. Расскажите, каков он собою? Что, стар или молод?

Добчинский: Молодой, молодой человек; лет двадцати трёх; а говорит совсем так, как старик: «Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда». (Размахивает руками) Так это всё славно. «Я, говорит, и написать, и почитать люблю, но мешает, что в комнате, говорит, немножко темно».

Анна Андреевна: А собой каков он: брюнет или блондин?

Добчинский: Нет, больше шантрет, и глаза такие быстрые, как зверьки, так в смущение даже приводят. Ну, Анна Андреевна, я побегу теперь поскорее посмотреть, как он там обозревает.

Анна Андреевна: Ступайте, ступайте! Я не держу вас. (Добчинский уходит) Ну, Машентка, нам нужно теперь заняться туалетом. Он столтчная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твоё голубое платье с мелкими оборками.

Марья Антоновна: Фи, маменька, голубое! Мне совсем не нравится: Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочт Земляники в голубом. Нет, лучше я надену цветное.

Анна Андреевна: Цветное!.. Право, говришь – лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.

Марья Антоновна: Ах, маменька, вам нейдёт палевое!

Анна Андреевна: Мне палевое нейдёт?

Марья Антоновна: Нейдёт, я что угодно даю, нейдёт: для этого нужно, чтобы глаза были совсем тёмные.

Анна Андреевна: Вот хорошо! А у меня глаза разве не тёмные? Самые тёмные! Какой вздор говорит! Как же не тёмные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?

Марья Антоновна: Ах, маменька! вы больше червонная дама.

Анна Андреевна: Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (уходят за сцену, говорит за сценой) Этакое вдруг вообразится! Червонная дама! Бог знает, что такое!

Ведущий 1: У каждого художника есть произведение, которое он считает главным делом своей жизни, произведение, в которое он вложил самые заветные, сокровенные думы, своё сердце. Главным делом жизни Н.В.Гоголя явилась поэма «Мёртвые души», из 23-х лет творчества 17 были отданы работе над этим произведением. В своей «Авторской исповеди» писатель указывает, что на мысль написать «Мёртвые души» его натолкнул А.С. Пушкин. «Пушкин находил, что сюжет «Мёртвых душ» хорош тем, что даёт полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров... Мне хочется в этом романе показать хотя бы с одного боку всю Русь». Работа над «Мёртвыми душами» превратилась для писателя в путь самопознания, стала его душевным делом

Ведущий 2: «Мёртвые души», - писал Герцен, потрясли Россию. Не все ли мы после юности, так или иначе, ведём одну из жизней гоголевских героев? Один остаётся при маниловской тупой мечтательности, другой буйствует a la Nosdreff, другой – Плюшкин и прочее». Герцену вторит В. Белинский: «Действительно, каждый из нас, какой бы ни был хороший человек, если вникнет в себя с тем беспристрастием, с каким вникает в других, - то непременно найдёт в себе, в большей или меньшей степени, многие из элементов многих героев Гоголя». Николай Чернышевский добавляет: «Он сказал нам, кто мы таковы, чего недостаёт нам, к чему должны стремиться, чего гнушаться и что любить».

Ведущий 1: Позднее, обращаясь к своему читателю, Н.В.Гоголь писал: «... следует каждому задуматься над тем, что я нарисовал; нужно стараться уберечь себя от разрушительного действия тех страстей, которыми захвачены герои моей поэмы. Берегите ваши души! А чтобы вы помнили об этом – вот вам примеры порочного поведения, примеры умерщвления в себе живого.... Фактически мои фантомы – это концентрированная возможность падения каждого, кто изгонит из своей души чувства совести, справедливости, кто подчинит свою душу корысти, стяжательства, холодному равнодушию к страданиям других».

Ведущий 2: В маленькой сцене, где за шашками встречаются Чичиков и Ноздрёв, нет ли и нам известных ситуаций.

Сцена 2
(действие в доме Ноздрёва)

Ноздрёв: Отчего ж ты не хочешь играть?
Чичиков: Ну оттого, что не расположен. Да, признаться сказать, я вовсе не охотник играть.

Ноздрёв: Отчего ж не охотник?
Чичиков: Потому что не охотник.

Ноздрёв: Дрянь же ты!
Чичиков: Что ж делать? Так бог создал.

Ноздрёв: Фетюк просто! Я думал было прежде, что ты хоть сколько-нибудь порядочный человек, а ты никак не понимаешь обращения. С тобой никак нельзя говорить как с человеком близким... никакого прямодушия, ни искренности! Совершенный Собакевич, такой подлец!
Чичиков: Да за что же ты бранишь меня? Виноват разве я, что не играю? Продай мне душ одних, если уж ты такой человек, что дрожишь из-за этого вздору.

Ноздрёв: Чёрта лысого получишь! Хотел было, даром хотел отдать, но вот теперь не получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Такой шильник, печник гадкий! С этих пор с тобой никакого дела не хочу иметь. Порфирий, ступай, скажи конюху, чтоб не давал овса лошадям его, пусть их едят одно сено. (Чичиков встаёт, собирается уходить, Ноздрёв кричит ему вслед) Лучше б ты мне просто на глаза не показывался! Ну, так как же думаешь? Не хочешь играть на души?
Чичиков: Я уже сказал тебе, брат, что не играю; купить – изволь, куплю.

Ноздрёв: Продать я не хочу, это будет не по-приятельски. Я не стану снимать плевы с чёрт знает чего. В бантик – другое дело. Прикинем хоть талию!
Чичиков: Я уже сказал, что нет.

Ноздрёв: А меняться не хочешь?
Чичиков: Не хочу.

Ноздрёв: Ну, послушай, сыграем в шашки, выиграешь – твои все. Ведь у меня много таких, которых нужно вычеркнуть из ревизии. Эй, Порфирий, принеси сюда шашечницу.
Чичиков: Напрасный труд, я не буду играть.

Ноздрёв: Да ведь это не в банк; тут никакого не может быть счастия или фальши: всё ведь от искусства; я даже тебя предваряю, что я совсем не умею играть, разве что-нибудь дашь мне вперёд. (Чичиков садится за стол)
Чичиков: Изволь, так и быть, в шашки сыграю.

Ноздрёв (садится к столу): Души идут в ста рублях
Чичиков: Зачем же? Довольно, если пойдут в пятидесяти.

Ноздрёв: Нет, что ж за куш в пятьдесят? Лучше в эту сумму я включу тебе какого-нибудь щенка средней руки или золотую печатку к часам.
Чичиков: Ну, изволь!

Ноздрёв: Сколько же ты дашь мне вперёд?
Чичиков: Это с какой стати? Конечно, ничего.

Ноздрёв: По крайней мере, пусть будут мои два хода.
Чичиков: Не хочу, я сам плохо играю.

Ноздрёв: (подвигая шашку) Знаем мы вас, как вы плохо играете!
Чичиков: Давненько не брал я в руки шашек!

Ноздрёв: Знаем мы вас, как вы плохо играете!
Чичиков: Давненько не брал я в руки!.. Э,э! это, брат, что? Отсади-ка её назад!

Ноздрёв: Кого?
Чичиков: Да шашку-то. (Ноздрёв снова двигает свою шашку в дамки, Чичиков встаёт из-за стола) Нет, с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг!

Ноздрёв: (миролюбиво) Отчего ж по три? Это по ошибке. Одна подвинулась нечаянно, я её отодвину, изволь.
Чичиков: А другая-то откуда взялась?

Ноздрёв: Какая другая?
Чичиков: (указывает на шашку) А вот эта, что пробирается в дамки?

Ноздрёв: Вот тебе на, будто не помнишь!
Чичиков: Нет брат, я все ходы считал т всё помню; ты её только теперь пристроил. Ей место вот где!

Ноздрёв: (встаёт) Как, где место? Да ты, брат, как я погляжу, сочинитель!
Чичиков: Нет, брат, это кажется ты сочинитель, да только неудачно.

Ноздрёв: За кого ж ты меня почитаешь? Стану я разве плутовать?
Чичиков: Я тебя ни за кого не почитаю, но только играть с этих пор никогда не буду.

Ноздрёв: Нет, ты не можешь отказаться: игра начата!
Чичиков: Я имею право отказаться, потому что ты не так играешь, как прилично честному человеку.

Ноздрёв: Нет, врёшь, ты этого не можешь сказать.
Чичиков: Нет, брат, ты сам врёшь!

Ноздрёв: Я не плутовал, а ты отказаться не можешь, ты должен кончить партию!
Чичиков: (пытается отойти) Этого ты меня не заставишь сделать. (Смешивает все шашки на доске)

Ноздрёв: (в бешенстве подскакивает к Чичикову) Я тебя заставлю играть! Это ничего, что ты смешал шашки, я помню их ходы. Мы их поставим опять так, как были.
Чичиков: Нет, брат, дело кончено, я с тобой не стану играть.

Ноздрёв: (угрожающе) Так ты не хочешь играть?
Чичиков: Ты сам видишь, с тобой нет возможности играть.

Ноздрёв: Нет, скажи напрямик, ты не хочешь играть?
Чичиков: (пытается защитить лицо) Не хочу!

Ноздрёв: (замахивается, но Чичиков хватает его за руки и крепко держит. Ноздрёв кричит) Порфирий, Павлушка! (Входит Порфирий, Ноздрёв освобождается из рук) Так ты не хочешь оканчивать партии? Отвечай мне напрямик!
Чичиков: Партии нет возможности заканчивать.

Ноздрёв: (в гневе) Так ты не хочешь доканчивать партии?!
Чичиков: Если бы ты играл , как прилично честному человеку. Но теперь не могу.

Ноздрёв: (кричит) А! так ты не можешь играть, подлец! Как увидел, что не твоя берёт, так не можешь! Бейте его!, Бейте его!
(Ноздрёв пытается схватить Чичикова, но тот вырывается и убегает)

Сцена 3

Марья Антоновна: Ах!
Хлестаков: От чего вы так испугались, сударыня?

Марья Антоновна: Нет, я не испугалась.
Хлестаков: Помилуйте, сударыня, мне очень приятно, мне очень приятно, что вы приняли меня за такого человека, который... Осмелюсь ли спросить вас: куда вы напмерены были идти?

Марья Антоновна: Право, я никуда не шла
Хлестаков: Отчего же, например, вы никуда не шли?

Марья Антоновна: Я думала, не здесь ли маменька. Вы занимались важными делами
Хлестаков: А ваши глаза лучше, нежели важные дела... Вы никак не можете мне помешать; никоим образом не можете; напротив того, вы можете принести удовольствие.

Марья Антоновна: Вы говорите по-столичному.
Хлестаков: Для такой прекрасной особы, как вы. Осмелюсь ли быть так счастлив, чтобы предложить стул? Но нет, вам должно не стул, а трон.

Марья Антоновна: Просто, я не знаю... Мне так трудно было идти (садится)
Хлестаков: Какой у вас прекрасный платочек!

Марья Антоновна: Вы насмешник, лишь бы только посмеяться над провинциальными.
Хлестаков: Как бы я желал, сударыня, быть вашим платочком, чтобы обнимать вашу лилейную шейку.

Марья Антоновна: Я совсем не понимаю, о чём вы говорите: какой-то платочек... Сегодня какая странная погода.
Хлестаков: А ваши губки, сударыня, лучше, нежели всякая погода.

Марья Антоновна: Вы всё эдакое говорите... Я бы вас попросила, чтоб вы мне написали лучше на память, какие-нибудь стишки в альбом. Вы, наверное, их знаете много.
Хлестаков: Для вас, сударыня, всё что хотите. Требуйте, какие стихи вам?

Марья Антоновна: Какие-нибудь эдакие – хорошие, новые
Хлестаков: Да что стихи! Я много их знаю

Марья Антоновна: Ну, скажите же, какие же вы мне напишите?
Хлестаков: Да к чему говорить? Я без того их знаю

Марья Антоновна: Я очень люблю их...
Хлестаков: Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О, ты что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!» Ну и другие... теперь не могу припомнить; впрочем, это всё ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда... (придвигает стул)

Марья Антоновна: Любовь! Я не понимаю про любовь... я никогда и не знала, что за любовь (отодвигает стул)
Хлестаков: (придвигая стул) Отчего ж вы отодвигаете свой стул? Нам лучше бы сидеть близко друг к другу.

Марья Антоновна: (отодвигаясь) Для чего ж близко? Всё равно и далеко
Хлестаков: (придвигаясь) От чего ж далеко? Всё равно и близко

Марья Антоновна: (отодвигаясь) Да к чему ж это?
Хлестаков: (придвигаясь) Да ведь вам только кажется, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы я счастлив был, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.

(появляется Анна )

Ведущий 1: «Знаю, - говорил писатель, - что имя моё после меня будет счастливее меня...» И он оказался провидцем. Гоголь оказал исключительно сильное влияние на всё последующее развитие русской литературы и русской культуры в целом, причём характер этого воздействия и понимание глубины его творчества с течением времени всё более и более углубляются. Как писал В.Белинский, «...Гоголь – поэт, поэт жизни действительной. Его творчеству присущи простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния»

Ведущий 1: Провидчески звучат сегодня строки, которыми обрывается рукопись второго тома романа «Мёртвые души»: «Но оставим теперь в стороне, кто кого больше виноват. Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю; что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноземных языков, а от нас самих... Я обращаюсь к тем из вас, кто имеет понятье какое-нибудь о том, что такое благородство мыслей. Я приглашаю вспомнить долг, который на всяком месте предстоит человеку. Я приглашаю рассмотреть ближе свой долг, обязанность земной своей должности...»